Софья Палеолог прошла путь от последней византийской принцессы до великой княгини московской. Благодаря своему уму и хитрости, она могла влиять на политику Ивана III, побеждала в дворцовых интригах. Также Софья сумела посадить на престол своего сына Василия III.

Зоя Палеолог родилась примерно в 1440-1449 годах. Она была дочерью Фомы Палеолога, приходившегося братом последнему византийскому императору Константину. Судьба всей семьи после смерти правителя оказалась незавидной. Фома Палеолог бежал на Корфу, а затем в Рим. Спустя некоторое время дети последовали за ним. Палеологам покровительствовал сам папа Римский Павел II. Девочке пришлось принять католичество и сменить имя с Зои на Софью. Она получила образование, соответствующее ее статусу, не купаясь в роскоши, но и не бедствуя.

Софья стала пешкой в политической игре папы Римского. Сначала он хотел ее отдать в жены королю Кипра Якову II, но тот отказался. Следующим претендентом на руку девушки стал князь Караччоло, но до свадьбы он не дожил. Когда в 1467 году умерла жена князя Ивана III, ему была предложена в супруги Софья Палеолог. Папа Римский умолчал, что она – католичка, желая тем самым расширить влияние Ватикана на Руси. Переговоры о браке продолжались в течение трех лет. Ивана III прельщала возможность получить в супруги столь именитую особу.

Заочное обручение состоялось 1 июня 1472 года, после чего Софья Палеолог отправилась в Московию. Повсюду ей оказывали всевозможные почести и устраивали праздники. Во главе ее кортежа шел человек, который нес католический крест. Узнав об этом, митрополит Филипп пригрозил уехать из Москвы, если крест внесут в город. Иван III распорядился отобрать католический символ за 15 верст от Москвы. Планы папы провалились, а Софья вновь вернулась в свою веру. Венчание состоялось 12 ноября 1472 года в Успенском соборе.

При дворе новоиспеченную византийскую жену великого князя недолюбливали. Несмотря на это Софья имела огромное влияние на мужа. В летописях подробно описывается то, как Палеолог уговорила Ивана III освободиться от монгольского ига.

По византийскому образцу Иван III разработал сложную судебную систему. Тогда же впервые великий князь стал именовать себя «царем и самодержцем всея Руси». Считается, что изображение двуглавого орла, который в последствие появился на гербе Московии, Софья Палеолог привезла с собой.

У Софьи Палеолог и Ивана III было одиннадцать детей (пять сыновей и шесть дочерей). От первого брака у царя имелся сын Иван Молодой – первый претендент на престол. Но он заболел подагрой и скончался. Еще одним «препятствием» для детей Софьи на пути к трону был сын Ивана Молодого Дмитрий. Но он и его мать впали в немилость к царю и умерли в заточении. Некоторые историки предполагают, что к кончинам прямых наследников была причастна Палеолог, но прямых доказательств нет. Преемником Ивана III стал сын Софьи Василий III.

Скончалась византийская принцесса и княгиня Московии 7 апреля 1503 года. Ее похоронили в каменном саркофаге в Вознесенском монастыре.

Брак Ивана III и Софьи Палеолог оказался удачливым в политическом и культурном плане. смогли оставить след не только в истории своей страны, но и стать любимыми королевами на чужбине.

В 1490 г. умер старший сын Ивана III от первого брака, носивший тоже имя Иван. Возник вопрос, кому быть наследником: второму сыну государя – Василию или внуку Дмитрию, сыну умершего князя? Знатным, сановникам очень не хотелось, чтобы престол достался Василию , сыну Софии Палеолог . Покойный Иван Иванович титуловался великим князем, был как бы равным отцу, и потому сын его даже по старым родовым счетам имел право на старшинство. Зато Василий, со стороны матери, происходил от знаменитого царского корня. Придворные разделились: одни стояли за Дмитрия, другие – за Василия. Против Софии и ее сына действовали князь Иван Юрьевич Патрикеев и зять его Семен Иванович Ряполовский. Это были лица очень близкие к государю, и все важнейшие дела шли чрез их руки. Они и вдова умершего великого князя – Елена (мать Дмитрия) пустили в ход все меры, чтобы склонить государя на сторону внука и охладить к Софии. Сторонниками Дмитрия пущены были слухи, что Ивана Ивановича извела София. Государь видимо стал склоняться на сторону внука. Тогда сторонники Софии и Василия, по большей части люди незнатные – боярские дети и дьяки, составили заговор в пользу Василия. Заговор этот был открыт в декабре 1497 г. В то же время до Ивана III дошло, что какие-то лихие бабы с зельем приходили к Софии. Он пришел в ярость, жены и видеть не хотел, а сына Василия велел держать под стражей. Главных заговорщиков казнили мучительной смертью – сперва отрубили руки и ноги, а потом головы. Баб, приходивших к Софье, утопили в реке; многих побросали в тюрьмы.

Желание бояр исполнилось: 4 января 1498 г. Иван Васильевич короновал своего внука Дмитрия с небывалым торжеством, как будто в досаду Софии. В Успенском соборе среди церкви было устроено возвышенное место. Здесь поставлено было три стула: великому князю, внуку его и митрополиту. На налое лежала Мономахова шапка и бармы. Митрополит с пятью епископами и многими архимандритами отслужил молебен. Иван III и митрополит заняли свои места на возвышении. Князь Дмитрий стоял пред ними.

«Отче митрополит, – громко сказал Иван Васильевич, – издревле предки наши давали великое княжение первым своим сыновьям, так и я первого своего сына Ивана при себе благословил великим княжением. Волею Божиею он умер. Благословляю ныне старшего сына его, внука моего Дмитрия, при себе и после себя великим княжеством владимирским, московским, новгородским. И ты, отче, дай ему свое благословение».

После этих слов митрополит пригласил Дмитрия стать на предназначенное ему место, положил ему на преклоненную голову свою руку и громко молился, да сподобит Всевышний его Своею милостию, да живет в сердце его добродетель, вера чистая и правосудие и т. д. Два архимандрита подали митрополиту сначала бармы, потом Мономахову шапку, тот передавал Ивану III, а он уже возлагал их на внука. Вслед за этим последовала ектения, молитва Богородице и многолетие; после чего духовенство поздравляло обоих великих князей. «Божиею милостию радуйся и здравствуй, – провозгласил митрополит, – радуйся, православный царь Иван, великий князь всея Руси, самодержец, и с внуком своим великим князем Дмитрием Ивановичем, всея Руси, на многая лета!»

Затем митрополит приветствовал Дмитрия и произнес ему краткое поучение, чтобы он в сердце имел страх Божий, любил правду, милость и суд праведный и так далее. Подобное же наставление повторил внуку и князь. Этим обряд коронации и кончился.

После обедни Дмитрий из церкви вышел в бармах и венце. В дверях его осыпали золотыми и серебряными деньгами. Это осыпание повторялось у входа в Архангельский и Благовещенский собор, куда ходил нововенчанный великий князь помолиться. В этот день был устроен у Ивана III богатый пир. Но недолго радовались бояре своему торжеству. И году не прошло, как страшная опала постигла главных противников Софии и Василия – князей Патрикеевых и Ряполовских. Семену Ряполовскому отрубили голову на Москве-реке. По просьбе духовенства Патрикеевым была оказана пощада. Отца постригли в монахи в Троицко-Сергиевском монастыре, старшего сына в Кирилло-Белозерском, а младшего стали держать под стражей в Москве. Ясных указаний, за что государева опала постигла этих сильных бояр, нет. При одном случае только Иван III выразился о Ряполовском, что он с Патрикеевым «высокоумничал ». Бояре эти, видно, позволяли себе своими советами и соображениями надоедать великому князю. Несомненно также, что открылись какие-нибудь их козни против Софии и Василия. В то же время опала постигла Елену и Дмитрия; вероятно, участие ее в жидовской ереси тоже повредило ей. София и Василий опять заняли прежде свое положение. С этой поры начал государь, по словам летописцев, «не радеть о внуке», а сына Василия объявил великим князем Новгорода и Пскова. Псковичи, не зная еще, что Дмитрий с матерью попали в немилость, прислали просить государя и Дмитрия, чтобы они держали свою отчину по старине, не назначали бы отдельного князя во Псков, чтобы тот великий князь, который будет на Москве, был бы и во Пскове.

Эта просьба рассердила Ивана III.

«Разве я не волен в своем внуке и в своих детях, – сказал он в гневе, – кому хочу, тому и дам княжество!»

Двоих из послов он велел даже посадить в тюрьму. В 1502 г. было приказано Дмитрия и Елену держать под стражей, на ектениях в церкви не поминать их и не величать Дмитрия великим князем.

Отправляя послов в Литву, Иван наказывал им так говорить, если дочь или кто иной спросит о Василии:

«Пожаловал государь наш сына своего, учинил государем: как сам он государь на государствах своих, так и сын его с ним на всех тех государствах государь».

Посол, поехавший в Крым, должен был говорить о переменах при московском дворе так:

«Внука своего Дмитрия государь наш было пожаловал, а он стал государю нашему грубить; но ведь жалует всякий того, кто служит и норови т, а который грубит, того за что жаловать».

В 1503 году скончалась София. Иван III, чувствуя уже слабость здоровья, приготовил завещание. Василию между тем пришла пора жениться. Попытка женить его на дочери датского короля не удалась; тогда, по совету одного придворного, грека, Иван Васильевич последовал примеру византийских императоров. Ко двору велено было собрать на смотрины красивейших девиц, дочерей бояр и боярских детей. Собрано было их полторы тысячи. Василий избрал Соломонию, дочь дворянина Сабурова.

Этот способ женитьбы вошел потом у русских царей в обычай. Мало в нем было хорошего: при выборе невесты ценили здоровье да красоту, на нрав и ум не обращали большого внимания. Притом женщина, случайно попавшая на престол, часто из незнатного состояния, не могла держать себя, как следует настоящей царице: в муже она видела своего владыку и милостивца, была для него не подругою, а рабою. Равною с царем она никак себя не могла признать, и сидеть на престоле рядом с ним ей казалось некстати; но вместе с тем ей, как царице, не было ровни между окружающими. Одинокая в блестящих царских покоях, в драгоценных украшениях, она была словно заключенная; а царь, повелитель ее, был тоже одиноким на престоле. Нравы и порядки двора отзывались и на жизни бояр, и у них отдельность женщин от мужчин, даже затворничество, еще больше усилилось.

В тот же год, как совершен был брак Василия (1505), скончался Иван III, 27 октября, 67-ми лет от роду.

По завещанию все его пять сыновей: Василий, Юрий, Дмитрий, Симеон и Андрей получали наделы; но старшему назначено было 66 городов, самых богатых, а остальные четверо все вместе получили 30 городов; притом у них отнято было право в уделах судить уголовные дела и чеканить монету.

Стало быть, младшие братья Ивана III уж никак не могли называться государями; они обязывались даже присягой держать великого князя господином «честно и грозно, без обиды». В случае смерти старшего брата младшие должны были подчиняться сыну умершего, как своему господину. Таким образом устанавливался новый порядок престолонаследия от отца к сыну. Еще при жизни своей Иван Васильевич приказал Василию заключить подобный договор с Юрием, вторым сыном своим; притом в завещании говорилось: «Если кто из сыновей моих умрет и не оставит по себе ни сына, ни внука, то удел его весь идет сыну моему Василию, а меньшие братья не вступаются в этот удел». О внуке Дмитрии уже и не поминалось.

Все свое движимое имущество, или «казну», как тогда говорилось (драгоценные камни, золотые и серебряные вещи, меха, платья и проч.), Иван III завещал Василию.

Холодной зимой 1458 года в деревянных палатах Московского Кремля пятнадцатилетняя Мария родила сына. Мальчика назвали в честь отца Иваном. Через несколько лет Иван, прозванный Молодым, стал наследником московского престола, а затем и соправителем отца - Ивана III.

Интересно, что ученые говорят, что именно Иван Молодой стал прообразом Ивана Царевича - главного супергероя русского народного эпоса.

Лицо матери

Однажды, когда Ивану было 9 лет, отец уехал по делам государственным в Коломну. В его отсутствие Мария Борисовна, мать Ивана, стройная, красивая, молодая, внезапно заболела и умерла. Поговаривали, будто её отравили, будто бы жена дворянина Алексея Полуевктова относила её пояс ворожее. Вернувшийся в Кремль Иоанн Третий слухам не поверил. Тем не менее, Полуевктовы испугались и на 6 лет исчезли со двора.

Юный Иван, сын Великого князя и княгини Марии, тоже не сразу смог поверить, что его мать умерла. Не её он видел лежащей на постели и в гробу, какую-то другую женщину: расплывшуюся, уродливую, неподвижную, с закрытыми глазами, со странным, отекшим лицом.

Казанский поход

На следующий год отец взял юного княжича в поход. Войско собралось великое: шли на Казань, уже в третий раз после двух набегов осенью и зимой, и свои полки привели почти все дядья Ивана Молодого - оба Юрия, Андрей, Симеон и Борис, - все удельные князья, бояре. Шли не просто воевать: шли брать Казань, побеждать опасного врага. Иван Молодой чувствовал себя важной частью этого войска, ему нравилось здесь, нравилось думать, что он наравне с взрослыми участвует в важном деле.

Но одним утром Иоанну III доложили, что в Москву прибыл посол польский. Иоанн, стоявший тогда в Переяславле, наказал послу явиться к нему и после переговоров отослал с ответом к Королю, а сам вместе с сыном и большей частью войска вернулся в Москву.

Иван Молодой, расстроившись, твёрдо решил когда-нибудь победить татар.

Непоколебимый

Иоанну III было 22 года, когда он стал единоличным правителем московских земель. Его сыну – те же 22, когда он из княжеского сына превратился в одного из героев, прогнавших татар с русских земель.

Рассорившись с ордынским ханом, Иоанн собрал огромное войско и повёл его к южным рубежам, к реке Угре. Но снова нерешительность, чем ближе к полю боя, тем сильнее овладевала им. В конце концов, он приказал своему сыну, стоявшему с передовым отрядом, отступить. Но Иван Молодой ослушался отца: «Ждём татар», - коротко ответил он отцовскому посланцу. Тогда державный государь послал к сыну князя Холмского, одного из крупнейших политиков того времени, но и тот не смог переубедить Ивана Ивановича. «Лучше мне умереть здесь, нежели удалиться от войска», - таков был его ответ отцу.

Татары подошли к Угре. Иван Молодой и его дядя князь Андрей Меньшой четыре дня перестреливались с ханским войском и вынудили его отойти от берега на две версты. Как оказалось впоследствии, это была единственная атака татар. Прождав до наступления холодов, безуспешно попытавшись испугать Иоанна Третьего угрозами, хан Ахмат отступил окончательно.

Волошанка

Зимой 1482 года Ивана Молодого пригласили к бабке в Вознесенский монастырь Московского Кремля (она жила там, постригшись в монахини). Когда Иван явился, его познакомили с невестой, дочерью молдавского господаря Еленой. Как в сказке, Елена, которую прозвали Волошанкой, была и прекрасна и мудра. Она понравилась не только молодому князю, но и его бабке, и отцу.

Несколько дней, может быть, месяц, молодые встречались. А в Крещение были обвенчаны. И снова, как в сказке, через девять месяцев у них родился сын Дмитрий. Казалось, Русь обречена крепнуть и развиваться по смерти Иоанна Васильевича: его наследник, которого поддерживали бояре и большинство князей, станет достойным государем, а ему на смену также придёт достойный сын.

Но не тот Иван стал Четвёртым в Московии, и с именем не того Дмитрия оказалась связана целая эпоха в жизни страны.

Скандал с узорочьем

Рождение внука стало праздником для Иоанна III. На радостях он решил подарить невестке, Елене Стефановне, узорочье, то есть жемчужное украшение, которое носила его первая жена, мать Ивана Молодого, Мария. Великий князь послал за узорочьем… Но, сколько слуги не искали его, найти не смогли.

Оказалось, что вторая жена Иоанна, византийская деспотиня София Палеолог, подарила украшение своей племяннице, Марии Палеолог, жене князя Верейского Василия. Иоанн пришёл в ярость. Разумеется, он планировал подарить украшение «со смыслом»: таким образом Иоанн подчёркивал, кого он считает своим наследником (ведь от Софии у него тоже были сыновья).

Великий князь приказал вернуть всё приданное Марии Палеолог. В страхе Василий Верейский бежал с женой в Литву. Иоанн объявил Василия изменником и отобрал его удел. Тем не менее, Елене узорочье так и не досталось.

Хвост змеи

Под тем же предлогом, государственной измены, Иоанн Васильевич окончательно аннексировал Тверское княжество. Убедившись, что Михаил, князь Тверской, ведёт переписку с польским королём, призывая того к войне с Москвой, отец Ивана Молодого, по своему обыкновению, собрал великое войско и вышел в поход.

Семейные дела любого правителя всегда оказывают большое влияние на судьбу страны. Вспомним побег царевича Алексея от Петра I в Австрию, или династический кризис 1825 года, когда было неясно, кто же наследуем умершему Александру I - Константин или Николай.

Первая жена Ивана - сестра тверского князя Михаила Борисовича - умерла когда Ивану было тридцать лет. Соловьёв пишет: "Тело её так распухло, что покров. Который ранее был велик, а теперь не мог прикрывать покойницы". Предполагают, что она была отравлена Князь стал искать новую супругу. Об этом узнали на Западе. В 14869 году Россия установила отношения с Римской курией. В 1472 году Иван Третий посватался к Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора. Был заключен брак.

Какие были последствия брака? Современники заметили, что Иван после брака стал грозным государем. Он первый получил прозвище Грозного, потому что явился для князей монархом, требующим строгого подчинения, строго карающим. Он возвысился до царственной недосягаемой высоты, хотя царём ещё не был. Пред ним все никто. Перед троном все ничто. Это отрицательная демократия. Соловьёв пишет: " По одному мановению Грозного головы крамольных бояр лежали на плахе. Это всё по внушению Софьи. Герберштейн пишет о Софье: "Это была женщина необыкновенно хитрая. По её внушению великий князь сделал многое". Летописцы сообщают: "По внушению Софьи Иоанн окончательно разорвал с Ордой.

Поскольку от первого брака у Ивана III был сын Иван Иванович, а от второго брака родился Василий, долгое время было неясно, кто же будет наследником.

Иван Иванович Молодой (15 февраля 1458 -- 7 марта 1490) -- сын Ивана III Васильевича и его первой жены Марии Борисовны, дочери великого князя тверского Бориса Александровича и сестры правящего в Твери Михаила Борисовича. Как племянник Михаила Тверского, у которого не было сыновей, он мог претендовать на наследование Тверского княжества. В 1468 году сопровождал Ивана III в походах на Казанское ханство. С 1471 года -- соправитель отца (Г.В. Вернадский указывает 1470 г.). Монеты того времени чеканились с именами обоих московских правителей. В 1472 и 1477 гг. во время похода отца на Великий Новгород управлял («ведал») Москвой. Вместе с дядей Андреем Васильевичем Меньшим был одним из руководителей русского войска во время «Стояния на реке Угре» в 1480 году. В 1483 году Иван Молодой женился на дочери молдавского господаря Стефана III Великого Елене, прозванной на Руси «Волошанкой», что способствовало укреплению военно-политического союза с Молдавским княжеством.

Иван Иванович вместе с отцом ходил в поход на Тверь и после её присоединения к Москве в 1485, когда из Твери был изгнан его дядя по матери Михаил Борисович, искавший союза с поляками, стал князем тверским. В честь княжения Ивана Молодого в Твери была выпущена монета, изображавшая его рубящим хвост змею, олицетворявшему предательство Михаила Борисовича.

В 1490 князь заболел «ломотой в ногах». Из Венеции был вызван лекарь Леби Жидовин, но и он не смог определить причины болезни, от которой Иван Молодой скончался 7 марта 1490 года. Врач был казнён по приказу Ивана III за неудачное лечение.

Московское боярство и придворные были разделены на 2 группы, одна из которых (в частности семья Ивана Юрьевича Патрикеева, князь Семен Ряполовский и др.) поддерживала Дмитрия и его мать княгиню Елену Стефановну, другая -- царевича Василия и его мать -- супругу Ивана III -- Софью Палеолог. В 1497 году был раскрыт так называемый заговор Владимира Гусева, участникам которого приписывали намерение убить царевича. Противостояние закончилось опалой Василия и Софьи. Примечательно, что венчание на царство Дмитрия впервые было подробно описано летописцами, со всеми любопытными обстоятельствами.

Однако, в дальнейшем «партия», поддерживающая царевича Василия и великую княгиню Софью Палеолог, взяла верх, и часть сторонников Дмитрия и Елены Стефановны была казнена, Патрикеевы пострижены в монахи.

Иван III назвал Василия государем, великим князем Новагорода и Пскова, но какое-то время Дмитрий еще именовался великим князем Владимирским и Московским.

В 1502 году, после того как Иван III передал права наследования своему сыну Василию, Дмитрий с матерью Еленой Стефановной попали в окончательную опалу, были заключены под стражу и их имена было запрещено упоминать при богослужениях. Уже при Василии III в 1505 году Дмитрий был окован в «железа», в тесном заключении. Скончался в 1509 году, похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

«А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?..». НЕРАЗГАДАННАЯ ТАЙНА БЕЗЫМЯННОЙ МОГИЛЫ

Летом 1934 года произошло открытие, важность которого историки смогли почувствовать лишь долгое время спустя. Директор Суздальского краеведческого музея Алексей Дмитриевич Варганов, производя раскопки в соборе Покровского монастыря, вскрыл небольшую гробницу. Гробница находилась между погребениями некоей "старицы Александры", умершей в 1525 году, и "старицы Софьи", известной в миру под именем Соломонии Юрьевны Сабуровой, великой княгини Соломонии, первой жены Василия III Ивановича...

Кто прав? На маленькой белокаменной плите, лежавшей в усыпальнице Покровского собора, надписи не было. По орнаменту на камне, по способу его обработки надгробие можно было отнести скорее к первой половине XVI века, а не к началу XVII, как следовало бы, будь это могила Анастасии. А по костям ребенка вообще трудно точно определить, мальчик это или девочка. Но под плитой, в деревянной колоде, лежал не скелет ребенка, а... просто сверток тряпья! Шелковую, шитую серебряной нитью рубашечку перепоясывал шитый жемчугом свивальник.

Эта находка поставила археологов в тупик. Подобные ложные захоронения носят наименование кенотафов. Они известны по мировой практике. Встречаются пустые курганы-кенотафы древнерусского времени, но для периода XIV– XVI вв. ничего похожего ранее не находилось. Инженером Г. Л. Григорьевым была выдвинута интересная версия, позднее развитая и дополненная писателем А. Л. Никитиным. Они предположили, что разгадка таится в семейной драме великого князя московского Василия III и его первой супруги Соломонии (Соломониды) Сабуровой.

Большинство летописцев согласно указывают, что в последних числах ноября 1525 года великий князь Василий III развелся со своей женой - великой княгиней Соломонией после примерно двадцати одного года совместной жизни. Причина развода - отсутствие наследников, "бесплодие" супруги.

Развод нужен был Василию III, чтобы жениться на Елене Васильевне Глинской. То был беспримерный шаг для Руси того времени. Во-первых, уход в монастырь одного из супругов дозволялся православной церковью лишь при обоюдном согласии обоих; во-вторых, ни о каком новом браке при живой первой жене и речи быть не могло! Если вообще второй брак (после смерти жены) церковь допускала с трудом, считая его?полузаконным?, то этот никаким образом не мог быть оправдан и расценивался как прелюбодеяние.

Очевидец описываемых событий барон Сигизмунд Герберштейн дважды посетил Москву в первой четверти XVI века, исполняя дипломатические поручения германского императора Максимиллиана I и эрцгерцога Фердинанда. Первый раз он появляется в России 1517 году, вторично? в конце 1525 года.

Герберштейн владел русским, польским словенским языками. В предисловии к своей книге " Записки о московских делах" он предупреждает, что излагаемые сведения получены им не от одного какого-либо собеседника, но тщательно проверены путем "перекрестных допросов" нескольких.

Герберштейн рассказывает о "деле Соломонии" чрезвычайно любопытные подробности. Соломония, по словам Герберштейна, от пострижения отбивалась, сорвала с себя и топтала ногами монашеский куколь. "Возмущенный этим недостойным поступком, Иоанн Шигоня, один из первых советников, не только выразил ей резкое порицание, но и ударил ее бичом, прибавив: "неужели ты противишься воле Государя? Неужели медлишь исполнить его повеление?" После этих слов она, упав духом, громко заявляет в присутствии всех, что надевает куколь против воли и по принуждению, и призывает Бога в мстители столь великой обиды".

Свободный теперь Василий женится на Елене Глинской. Но вдруг возникает слух, что Соломония беременна и даже скоро разрешится. Этот слух подтверждали две почтенные женщины, супруги первостепенных советников, казнохранителя Георгия Малого и постельничего Якова Мазура, и уверяли, что они слышали из уст самой Соломонии признание в том, что она беременна и скоро разрешится.

Услышав это, государь сильно разгневался и удалил от себя обеих женщин, а одну, супругу Георгия, велел даже подвергнуть бичеванию за то, что она своевременно не донесла ему об этом. Затем, желая узнать дело с достоверностью, он посылает в монастырь, где содержалась Соломония, советника Теодорика Рака и некоего секретаря Потата и поручает им тщательно расследовать правдивость этого слуха.

" Во время нашего тогдашнего пребывания в Московии некоторые утверждали нам за непреложную истину, что Соломония родила сына по имени Георгий, но никому не желала показать ребенка. Мало того, когда к ней были присланы некие лица для расследования истины, то она, говорят, отвечала им, что они недостойны того, чтобы глаза их видели ребенка, а когда он облечется в величие свое, то отомстит за обиду матери. Некоторые же упорно отрицали, будто она родила." (ц)

Интересно? Безусловно! Приводя две версии слухов, Герберштейн фактически передает мнения двух враждебных группировок. Для первой из них рождение сына у Соломонии выгодно, оно демонстрирует?неправоту? Василия III, для другой? появление этого сына крайне нежелательно. Ведь если слух справедлив, сын Соломонии должен стать законным наследником престола, даже если бы на следующий год родился сын и у Елены! Старший сын великого князя и, что не менее важно, от первой, законной жены! Другое дело, если бы Соломонию удалось уличить в измене, в?прелюбодеянии?, но даже о самой возможности этого, судя по документам, речи никогда не заходило.

Такова юридическая сторона дела. Но историк не в праве основываться на одном известии, даже рассказе очевидца, если оно не подтверждается другими свидетельствами. А их нет! Вот почему обычно считали, что сообщение Герберштейна всего лишь передает слух, пущенный сторонниками Соломонии, в первую очередь Сабуровыми.

Открытие А. Д. Варганова снова поставило этот вопрос на обсуждение. Но здесь мнения историков разделились! Для тех, кто отрицал существование Георгия, "кукла" была доказательством, что Соломония инсценировала смерть ребенка, когда в Покровский монастырь Прибыла вторая комиссия, могущая уличить ее в обмане.

Другие историки полагали, что опальной великой княгине удалось спасти сына, и ложное погребение - один из способов помешать проискам Глинских, которые не остановились бы перед ядом и кинжалом, чтобы уничтожить возможного претендента на престол. В пользу второй версии говорили и некоторые факты.

Во-первых, никто из духовенства и "руководства" Покровского монастыря не пошел бы на чреватый опасностью обман властей только ради репутации Соломонии.

Во-вторых, совершение погребального обряда над "куклой" - святотатство, самое страшное преступление для мирян, не говоря уже о духовных лицах!

В-третьих, требует объяснения сама рубашечка. По определению реставратора Исторического музея Е. С. Вигдоновой, она принадлежала мальчику 3-5 лет из?высшего класса? общества начала XVI века. В спешке перед приездом "комиссии" могли вообще ничего не класть! А здесь - как бы "часть" человека, над которым совершалось отпевание.

Так что же, Георгий был?

Предполагаемый сын Соломонии и Василия мог родиться в июле, самое позднее - в августе 1526 года. А в сентябре этого года, через месяц или два, Василий делает старице Софье поистине царский подарок. Вот этот знаменательный документ, датированный 19 сентября 7035 (1526) года.

"Се яз Князь Великий Василий Иванович всеа Русии пожаловал есми Старицу Софью в Суздале своим селом Вышеславским с деревнями и с починки..."

По какому случаю такой подарок опальной? За "обиду" развода? Возможно. Но, кроме совпадения дат, настораживает и другое соображение. Такие подарки получали великие княгини от своих супругов в случае рождения наследников! Нельзя ли увидеть в этой дарственной первый шаг Василия к "признанию" Георгия?

Еще один документ. Воскресенская летопись под тем же годом сообщает: "Того же лета поставил киязь великий... церковь камену у Фроловских (теперь Спасских) ворот Кремля святого мученика Георгия".

Почему поставил? По какому обету? В честь какого события? Об этом документы умалчивают. Но известно, что строительство храма в честь святого патрона новорожденного у великокняжеской семьи того времени было в обычае.

Через год после рождения Ивана IV Василий тоже ставит церковь в честь его святого. Таким образом, устройством храма в честь "святого мученика Георгия" Василий как бы публично признавался в рождении у него сына!.

Сопоставив это известие Герберштейна с поволжскими легендами о разбойнике Георгии Кудеяре, Л. Г. Григорьев и А. Л. Никитин пришли к выводу, что сын Соломонии был ею укрыт и впоследствии выжил. Чтобы спасти Георгия и был создан суздальский кенотаф. Он должен был показать московским властям – мальчик умер и проблема тайного наследника (а мифический Георгий был на пять лет старше сына Василия III и его второй жены Елены Глинской, Ивана Грозного) решилась. Тем не менее слухи о том, что «братец» жив, достигли Грозного. Тогда, как полагают Г. Л. Григорьев и А. Л. Никитин, царь создал опричный корпус, гонялся за Георгием по всей стране, и наконец настиг и убил в Новгороде, для чего разорил по дороге Тверь, а затем, за компанию, еще и Псков.

Выдающийся знаток XVI в. академик М. Н. Тихомиров предложил свою любопытную гипотезу. Ее особенность уже в том, что она высказана в художественной форме. Это небольшой рассказ «Соломонида», созданный ученым в 1960-е гг. Он посвящен трагической истории великой княгини и завершается повествованием о второй свадьбе Василия III и рождении у него сына Ивана.

«Весть о рождении великого князя Ивана Васильевича, – пишет М. Н. Тихомиров, – быстро распространилась по городам и селам, дошла она и в Суздаль до Покровского монастыря, где томилась Соломонида, но Соломонида отнеслась к этому известию равнодушно. Она качала на руках тряпичную куклу, ласкала ее и называла своим любимым Юрочкой, великим князем Юрием Васильевичем, глядя радостными и в то же время бессмысленными глазами на небеса и плывущие по ним облака, на далекие облака, безмолвно смотревшие на людские преступления». Итак, согласно литературной версии М. Н. Тихомирова, несчастная Соломония сошла с ума, и придумала себе «ребенка» в виде тряпичной куклы.

И все же постараемся найти другой возможный ответ. Дают его этнографические параллели. У северных хантов зафиксирован обычай, когда при отсутствии тела умершего (он мог утонуть или пропасть без вести) делали заменитель погребального сооружения – «ура-хот» («ура-дом»). Это небольшое сооружение, подобное тому, в котором помещали тело покойника. Внутрь него клался собственно «ура» – изображение умершего, представлявшее собой комплект миниатюрной одежды, как правило без твердой основы.

По представлениям угров подобные кенотафы позволяли умершему, чье тело не найдено в загробном мире, занять свое место среди родственников.

Таким образом, суздальский кенотаф с тряпичным «мальчиком» может быть подобным заменителем могилы. Ребенок погиб и тело его не было обнаружено. Для родственников, а также для свершения заупокойных служб и изготовили ложную могилу. Смущает одно: изготовление подобной могилы в храме противоречит православным канонам. Однако в далеком XVI в., могли и не смущаться по таким поводам...