Впервые напечатано: История моего знакомства с Гоголем со включением всей переписки с 1832 по 1852 год. Соч. С. Т. Аксако­ва. <Под ред. Н. М. Павлова> И Русский Архив. 1890. Кн. 4. N° 8.

С. 39-40. Печатается по копии С. Т. Аксакова в его «Истории наше­го знакомства с Гоголем, с включением всей переписки с 1832 по 1852 г. <с 1832 по 1843 г.>»: РГБ. Ф. 3. К. 6. Ед. хр. 1.

Лиза ваша... сама пишет.- Сестра Гоголя Е. В. Гоголь, кстр.302 проживавшая в доме П. И. Раевской. По-видимому, к письму С. Т. Аксакова было приложено письмо Елисаветы Васильевны к брату (см. коммент, к письму № 480).

С. Т. Аксакову

Впервые напечатано, (с неточностями и пропусками: <Ку- лиш П. А.> Николай М. Записки о жизни Н. В. Гоголя. СПб., 1856.

Т. 1. С. 260; полнее, но также с неточностями и пропусками напеча­тано: Письма Н. В. Гоголя): Ред. В. И. Шенрока. СПб., <1901 >. Т. 2.

С. 58-60. Печатается по автографу: ГЛМ. Ф. 67. Оп. 1. Д. 3. 2 л.

...в Вене еще надеюсь пробыть месяца полтора... - См. ком­мент. к письму N° 482.

...«Чем вы подарите нас новинъким?»... - С. Т. Аксаков вспо- кстр. зоз минал, как осенью 1839 г., по приезде Гоголя в Москву, «Константин сделал Гоголю вопрос, самый естественный, но, конечно, слишком часто повторяемый всеми при встрече с писателем: “Что вы нам привезли, Николай Васильевич?”, - и Гоголь вдруг очень сухо и с неудовольствием отвечал: “Ничего”. Подобные вопросы были всегда ему очень неприятны; он особенно любил содержать в секрете

то, чем занимался, и терпеть не мог, если хотели его нарушить» (Гоголь в воспоминаниях современников. С. 99).

Цинский (Цынский) - Лев Михайлович, московский обер- полицеймейстер в 1834-1845 гг.

Константин Сергеевич - Аксаков.

кстр.304 ...не нашелся ли мой Шекспир, 2-й том, который взятъ ему

с собою... - Речь, по всей вероятности, идет о том издании на фран­цузском языке, о котором Гоголь упоминал в письме к А. С. Дани­левскому от 23 апреля (н. ст.) 1838 г.: «Еще- не отыщешь ли ты где-нибудь первого тома Шекспира, того издания, которое в двух столбцах и в двух томах, я думаю, и в этих лавочках, что в Палероя- ле, весьма легко можно отыскать его. Если бы был Ноэль, он славно исполнил бы эту комиссию. За него можно дать до 10 франков, ибо я за оба тома дал 13 фран<ков>» (письмо № 356).

.. .оба издания песней Максимовича... - «Малороссийские пес­ни, изданные М. Максимовичем». (М., 1827); «Украинские народные песни, изданные М. Максимовичем» (М., 1834. Ч. 1).

Михаил Семенович- Щепкин.

.. .все сапоги, сделанные мне Таке... - О московском сапожнике Таке см. коммент, к строкам седьмой главы первого тома «Мертвых душ» - ...большой... охотник до сапогов... - в т. 5 наст. изд.

Товарищ мой- В. А. Панов.

Е. В. Гоголь

Датировка письма уточнена. Написано, по всей вероятно­сти, в Вене, где Гоголь ожидал письма от сестры (см. письмо к ней от 25 июня (н. ст.); письмо № 473) и где 5 июля (н. ст.) 1840 г. полу­чил письмо из Москвы от С. Т. Аксакова. В этом письме Аксаков сообщал Гоголю, что его сестра также пишет ему письмо, - кото­рое, вероятно, и было приложено к посланию Аксакова: «Лиза ваша здорова, начинает привыкать к новому своему житью-бытью и хорошо улаживается. Мы видимся нередко. Она гостит у нас другой день: вчера было Воскресение, а сегодня Раевской нет дома. Лиза сама пишет» (письмо № 478). Месяц спустя, в письме к матери от 7 августа (н. ст.) 1840 г. из Вены, Гоголь упоминает о письмах, которые получает от сестры из Москвы. Там же Гоголь говорит о сообщении сестры (в ее письме к матери) о болезни, случившейся с Елисаветой после прощания с Гоголем 18 мая 1840 г.: «...она по безрассудности своей в ту же минуту написала письмо, а к этому присоединила и грудную боль, что натурально ложь. Потому что от Аксакова я сию минуту получил письмо, что она потолстела. Да и сама она ко мне пишет, что, несмотря на свое горе, толстеет и боится чрезвычайно сделаться Щепкиным и все платья нужно было ей переправлять. Вот какого рода ее грудная боль!» (письмо № 482). (По-видимому, приводя в письме «свидетельство» Акса­кова, что сестра «потолстела», Гоголь таким образом «пересказы-

вает» краткое аксаковское сообщение о том, что «Лиза... здорова».) В свою очередь, в письме к самой Елисавете Гоголь пишет по пово­ду ее болезни: «Ты очень мнительна, когда дело идет до собствен­ного твоего здоровья». (Позднее, в письме к сестре от 10 сентября (н. ст.) 1840 г., Гоголь выговаривает ей: «Зачем ты написала, что ты упала с дрожек, что у тебя болит с тех пор грудь, что ты скучаешь ужасно»; письмо N° 484.) Таким образом, письмо от сестры было, очевидно, получено Гоголем 5 июля (н. ст.) 1840 г. вместе с письмом С. Т. Аксакова; а ответ, в свою очередь, был вложен, как можно предположить, в письмо к Аксакову от 7 июля (н. ст.) 1840 г.

Молчанова - Софья Николаевна.

А. А. Иванов - Н. В. Гоголю

Впервые напечатано, с неточностями и без обращения к Гого­лю: Александр Андреевич Иванов. Его жизнь и переписка. 1806- 1858. Издал Михаил Боткин. СПб., 1880. С. 125-126. Печатается по: Переписка Н. В. Гоголя. В 2 т. Вступ. ст. А. А. Карпова. Сост. и коммент. А. А. Карпова и М. Н. Виролайнен. М., 1988. Т. 2. С. 444- 445; с дополнением по: Александр Андреевич Иванов (1806-1858).

Письма и записные книжки. Составление, предисл. и примеч.

Б. М. Бернштейна И Мастера искусства об искусстве. М., 1969. Т. 6.

С. 301. к стр. 305

...устроены в виде кабинетов... - Далее в публикации 1969 г.:

«весьма плотно закрытых». к стр. зоб

...в студии Овербека его большую картину...- Картина Ф. Овербека «Союз религии с искусствами» (окончена в 1840 г.).

.. .в студии Энгра его картину... - Подразумевается либо кар­тина Ж. Энгра «Одалиска и рабыня», либо его «Стратоник».

М. И. Гоголь

Я здесь остаюсь не больше недели и отправляюсь в Венецию. - За месяц до этого, 7 июля (н. ст.) 1840 г., Гоголь писал С. Т. Акса­кову: «...в Вене еще надеюсь пробыть месяца полтора...» В письме к сестре А. В. Гоголь от 7 августа (н. ст.) 1840 г. он также сообщал: «Я выезжаю на днях отсюда в Венецию». Однако в Венецию Гоголь прибыл только 2 сентября (н. ст.) 1840 г. Причиной задержки ста­ла болезнь. В. А. Панов 9/21 ноября 1840 г. писал С. Т. Аксакову: «В Вене его беспокоила только какая-то боль в ноге. В продол­жение почти 4 недель, которые я тут с ним пробыл, я видел ясно, что он чем-то занят. Хотя он и в это время лечил себя, пил воды, прогуливался, но все ему оставалось свободное время, и он тогда перечитывал и переписывал свое огромное собрание малороссий­ских песен, собирал лоскутки, на которых у него были записаны поговорки, замечания и проч. Расставаясь около половины июня [по н. ст.], мы назначили съехаться в Венеции. Он хотел приехать

туда из Вены в половине августа, а мне назначил последним сроком 1 сентября. Въезжая в Венецию 2 сентя<бря>, я дрожал, боялся его уже не застать в ней. Вместо этого встречаю его на площади Св. Марка и узнаю, что мы с противоположных сторон въехали в один и тот же час. Болезнь, от которой он думал умереть, задержала его в Вене. К счастию, с ним был <Н. П.> Боткин, брат того, которо­го знает Константин Сергеевич. Этот истинно добрый человек уха­живал за ним, как нянька. [Он с ним приехал сюда, и живет теперь со мной в одном доме.] Болезнь эта надолго расстроила Ник<олая> Вас<ильевича>, без того уже расстроенного. Она отвлекла его вни­мание ото всего, и только в Венеции иногда проглядывали у него минуты спокойные, в которые дух его сколько-нибудь просветлял ужасную мрачность его состояния, большею частию по необходи­мости материального» (Письма Н. В. Гоголя / Ред. В. И. Шенрока. Т. 2. С. 87). См. также письмо Nq 490.

Прасковья Ивановна- Раевская.

...присоединила и грудную боль, что натурально ложь.- См. коммент, к письму № 480.

Е. В. Гоголь

Датировка настоящего письма, а также связанных с ним писем № 485-487 уточнена. Год, выставленный Гоголем на пись­ме к сестре: «1840», а также место отправления, указываемое в трех письмах: «Венеция», - свидетельствуют о том, что письма могли быть написаны только в период его пребывания в Венеции со 2 по начало двадцатых чисел сентября (н. ст.) 1840 г. Августом эти сен­тябрьские письма помечены Гоголем ошибочно; подобная ошиб­ка часто встречается в его корреспонденции и связана с неверным осмыслением календаря при пересчете разницы между европейским и русским стилями летоисчисления (см., в частности, коммент, к письмам № 378, 419 и др.). Датировка указанных писем сентябрем (10 числа н. ст.), а не августом, как у Гоголя, была предложена в свое время А. И. Кирпичниковым (см.: Кирпичников А. И. Сомнения и противоречия в биографии Н. В. Гоголя И Известия ОРЯС. 1900. Ч. 2. с. 46-49). Аргументы А. Г. Дементьева, не соглашавшегося с этой датировкой (см. коммент, в изд.: Гоголь Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. <Л.>, 1952. Т. 11. С. 437), представляются нам неубедитель­ными. Намерение, сообщаемое Гоголем в конце настоящего письма к сестре: быть в Риме «в конце этого месяца», в точности исполня­ется (если опираться на предложенную датировку) с приездом Гого­ля в Рим 25 сентября (н. ст.) 1840 г. Сообщение Гоголя в этом же письме о своем здоровье: «Оно точно было плохо, и я захворал было не на шутку», - соответствует данным о его болезни в Вене, отку­да он уехал в конце августа (н. ст.) 1840 г. (см. коммент, к письму № 482). Средством исцеления от недуга послужил тогда Гоголю, по его собственному свидетельству, именно переезд - из Вены в Три-

ест (неподалеку от Венеции) и далее - в Венецию и Рим: «Я велел себя посадить в дилижанс и везти в Италию. Добравшись до Триэ- ста, я себя почувствовал лучше. Дорога, мое единственное лекарст­во, оказала и на этот раз свое действие» (письмо к М. П. Погодину от 29 октября (н. ст.) 1840 г. из Рима - N° 490). Все это противоречит попыткам отнести написанные Гоголем в Венеции письма ко време­ни его пребывания в Вене - тем более что тогда к «вопросу, почему Гоголь вместо Вены указал Венецию, трудно привести убедительные соображения» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 11. С. 437).

Жду теперь с нетерпением твоего описанья деревни...- кстр.309 Е. В. Гоголь, вместе с П. И. Раевской, С. Н. Молчановой, Н. Зедер- гольм и В. Мосоловой провела лето 1840 г. в деревне Раевской (см. письмо Гоголя П. И. Раевской от 25 июня (н. ст.) 1840 г. - N° 477).

Софья Николаевна- Молчанова (см. коммент, к письму кстр.зю N° 467).

Надежда Карловна- Зедергольм.

Ольга Николавна- описка; выше Гоголь правильно называет имя Софьи Николаевны Молчановой.

Варинька- Мосолова (род. 1828), племянница П. И. Раев- кстр.312

М. С. Щепкину

Печатается с исправлением по смыслу, во фразе: «Еще. Шекс- пировой пьесы я не успел второпях поправить», - вместо ошибоч­ного: «Еще Шекспировой пьесы я не успел второпях поправить».

См. коммент, к разделу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пье­сы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст, изд., а также строки в письме Гоголя к А. С. Данилевскому от 23 апреля (н. ст.) 1838 г.:

«Еще- не отыщешь ли ты где-нибудь первого тома Шекспира...»

(письмо N° 356).

...половина заклада выиграна...- См. коммент, к разде­лу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пьесы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст. изд.

...комедия готова.- Русский перевод под редакцией Гого­ля комедии Дж. Жиро «Дядька в затруднительном положении»

(т. 7 наст. изд.).

С. Т. - Сергей Тимофеевич Аксаков. к стр. з 12

Шекспировой пьесы я не успел второпях поправить. - См. ком- кстр. 314 мент, к разделу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пьесы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст. изд.

О. Сем. Аксаковой

Датировка письма уточнена (см. коммент, к письму N° 484).

...Сергея Тимофеевича теперь, вероятно, нет в Москве.- С. Т. Аксаков вспоминал об этом времени: «...я известил Гоголя,

что уезжаю с Константином за Волгу, куда я и уехал, кажется, 27-го июня... Я воротился из-за Волги в исходе августа» (Гоголь в воспо­минаниях современников. С. 127-128).

...вручите Михаилу Семеновичу прилагаемое при сем действие переведенной для него комедии. -

Просьба эта относится прямо к Вере Сергеевне... - С. Т. Акса­ков пояснял: «Просьба к Верочке относится до моего портрета, который она обещала написать для Гоголя, исполнению которой, без сомнения, мешало мое отсутствие» (Гоголь в воспоминаниях современников. С. 128).

М. П. и Е. В. Погодиным

Датировка письма уточнена (см. коммент, к письму N° 484). кстр.315 ...отдай Щепкину прилагаемое при сем действие переведенной

для него комедии. - См. коммент, к письму N° 485.

Петя- сын М. П. Погодина, родившийся в 1840 г., вскоре после отъезда Гоголя из Москвы.

Митя - Дмитрий Михайлович (1836-1859), сын Погодиных, к стр. 316 Лиз<авета> Фоминишна - Вагнер, теща Погодина.

Аграф<ена> Михайловна- Погодина, мать Погодина.

Григорий Петрович- Погодин, брат М. П. Погодина.

Михаил Иванович- родственник Погодиных.

Аграфена Петровна- сестра М. П. Погодина (в замужестве Мессинг).

Риальто- мост в Венеции.

М. И. Гоголь

В Рим вместе с Н. П. Боткиным и В. А. Пановым Гоголь прие­хал 13/25 сентября (н. ст.) 1840 г.

А. В. Гоголь

кстр. 318 ...как сказал Сам Спаситель, не глядеть на людей. - Вероятно,

имеются в виду слова Спасителя: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лк. 6, 26).

Крестник- племянник Н. П. Трушковский.

М. П. Погодину

Датировка письма уточнена. Погодин отвечал Гоголю на это письмо 28 ноября 1840 г. (письмо N° 493). Письмо Гоголя было получено им в Москве 27 ноября 1840 г., о чем в его дневнике сохра­нилась запись: «Ноябрь... 27... Получил письмо от Гоголя. Был утешен и огорчен. Удивительное создание человек! - И все еще не верится вполне. Человек испорчен, первородный ум ясен. - Были минуты торжественные» (Погодин М. П. Дневник. 1840-1845; РГБ.

Ф. 231. Разд. I. К. 33. Ед. хр. 1. Л. 19 об.). 28 ноября 1840 г. Погодин написал ответ (см. письмо № 494). По-видимому, дата, поставлен­ная Гоголем на письме: «Октября 17», - относится к русскому сти­лю, ибо только в таком случае время, которое понадобилось, что­бы оно дошло в Москву (20 дней), будет вполне реальным. Если же предположить, что письмо датировано новым стилем, т. е. написано 5/17 октября, то срок нахождения его в пути составит более меся­ца, - что кажется менее правдоподобным.

Лиза- Елизавета Васильевна, сестра Гоголя. кстр 321

...редким находкам, сделанным тобою. - 28 августа М. П. Пого­дин приобрел для «Древлехранилища» рукописи и старопечатные книги из коллекции купца Лаптева.

...которая ближе всего лежит ко мне... - Возможно, речь идет о «Летописи Малороссийской», с находкой которой поздравляя в то время М. П. Погодина М. А. Максимович.

Сюжет, который в последнее время лениво держал я в голове сво- кстр. 322 ей... - Драма из эпохи Богдана Хмельницкого (см. в т. 7 наст. изд.).

...ужасное беспокойство, в каком я видел бедного Вельегорского кстр.323 в последние минуты жизни. - О. Сем. Аксакова, откликаясь на эти строки Гоголя, писала М. П. Погодину: «Письмо Гоголя меня так и покрыло туманом. Его надобно вытащить из Рима. Он сам не понимает, ему нужен родной воздух - русских, московских друзей, и он оживет, а так он погибнет, как Виельгорский, как Станкевич» (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 5. С. 369).

...место при Кривцове. - Гоголь хлопотал о должности секре- кстр. 324 таря при П. И. Кривцове, назначенном начальником над русскими художниками в Риме. Взамен этого Кривцов предложил Гоголю место «библиотекаря еще покамест не существующей библиотеки»

№ 522). См. также письма N© 452, 464, 476, 492, 494.

...против... всякого рода разных плевел... - См. коммент, к стро- кстр. 325 кам записной книжки Гоголя 1846-1850 гг. - ...жало сатиры косну­лось... и того, что должно составлять святыню... - в т. 9 наст. изд.

...бессмертный купол... - Купол собора Св. Петра в Риме.

...будто бы Жуковский женится?- В 1841 г. В. А. Жуковский в возрасте 58 лет женился на юной Елизавете Рейтерн, дочери немец­кого художника г. Р. Рейтерна.

Е. В. Погодиной

Датировка письма уточнена. Письмо, вероятно, было вложено в послание к М. П. Погодину от 29 октября (н. ст.) 1840 г. (см. ком­мент. к этому письму - № 490).

Вы еще благодарите меня, Елизавета Васильевна, за то, что я вспомнил об вас. - См. письмо № 487.

П. А. Плетневу

к стр. 327 ...как мое дело.- Гоголь имеет в виду место секретаря при

П. И. Кривцове (см. коммент, к письмам N° 452, 464, 476, 490, 494).

Я заболел жестоко... - См. коммент, к письму N° 482, а также письмо N° 490.

Ветурин (vetturino; ит) - извозчик.

Я начал такую вещь... - Имеется в виду драма из украинской истории (см. коммент, к <Наброскам и материалам драмы из эпохи Богдана Хмельницкого> в т. 7 наст. изд.).

В настоящей статье Добролюбов продолжил анализ творчества С. Т. Аксакова, начатый им в статье «Деревенская жизнь помещика в старые годы». Критик уточнил и дополнил здесь прежние суждения, дал сжатую, меткую характеристику творческой индивидуальности писателя. В «Деревенской жизни помещика…» взгляд критика был сосредоточен на положительных, с его точки зрения, тенденциях творчества писателя. Теперь он выступает с критикой «старосветского» начала, особенно отчетливо обозначившегося в произведениях, собранных в книге «Разные сочинения». Добролюбов апеллирует теперь к мнению читателей, находивших произведения Аксакова скучными, растянутыми.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Разные сочинения С. Аксакова (Н. А. Добролюбов, 1859) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Москва, 1858

Новая книга С. Т. Аксакова никак не может вызвать серьезных критик, подобных тем, каким подвергались его «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова»{1} . Изданные ныне «Разные сочинения» имеют в себе одно свойство, которое должно заставить критику – каков бы ни был ее смысл – принять совершенно не тот характер, что прежде. Рецензент при своем разборе всегда имеет в виду, будет ли публика читать разбираемую книгу или нет. Если будет, – то критика, предполагая содержание известным, старается разъяснить его смысл, проследить развитие идей автора, высказать свое мнение о предметах, выводимых автором, и о способе их изображения. Так и поступала критика наша с произведениями г. Аксакова, изданными в последние годы. Но если многие соображения приводят критику к убеждению, что публика не будет, да и не должна, читать книги, то и разбор, очевидно, должен иметь другой смысл: он должен только дать понятие о книге, чтобы избавить любителей чтения от напрасной траты времени. Именно такого рода разбор мы считаем приличным для «Разных сочинений» г. Аксакова.

Но предварительно, из уважения к таланту и литературному авторитету почтенного автора, скажем, почему мы полагаем, что его новая книга не будет читаться. Мы знаем, что он возбудил интерес в некоторой части публики своими записками об уженье рыбы и о ружейной охоте. По поводу этих книг замечено было, что г. Аксаков пишет очень хорошим слогом, с теплым чувством описывает красоты природы и имеет большие познания относительно разных пород рыб и птиц{2} . С такою репутацией оставался С. Т. Аксаков до 1856 года, когда издал «Семейную хронику»{3} . Отрывки из «Хроники» и «Воспоминаний» печатались еще прежде в разных журналах{4} и возбуждали в публике большие ожидания. Издание «Хроники» встречено было с таким восторгом, какого, говорят, не бывало со времени появления «Мертвых душ». Все журналы наполнились статьями о С. Т. Аксакове. Не все критики выказали одинаковую проницательность в определении достоинств «Семейной хроники»; но все одинаково напомнили нам те времена, в которые существовали у нас российские Пиндары, Мольеры и Волтеры. Одни из критиков уверяли, что С. Т. Аксаков по спокойствию и ясности своего миросозерцания есть не что иное, как новый Гомер; другие утверждали, что по удивительному искусству в развитии характеров он скорее всего есть русский Шекспир; третьи, гораздо умереннее, говорили, что С. Т. Аксаков есть не более как наш Вальтер Скотт.{5} Ниже Вальтер Скотта, впрочем, ни один из критиков не спускался. Не знаем, читала ли публика все критики на С. Т. Аксакова и верила ли им, если читала; но достоверно то, что «Семейная хроника» вскоре вышла вторым изданием,{6} значит – читалась. Успеху ее, кроме несомненных достоинств изложения, много содействовало и то обстоятельство, которое помогло успеху «Старых годов» г. Мельникова, «Прошлых времен» г. Салтыкова{7} и т. п. Тут была оглядка на прошлое, на которое мы до того времени боялись оглядываться, потому что оно еще не совсем прошло для нас. Воспоминания г. Аксакова предупредили несколькими месяцами произведения гг. Щедрина, Печерского и др., и, кроме того, они стояли степенью выше их в отношении к общественному интересу, которого преимущественно ищет теперь публика в литературных произведениях. В обличительных повестях читатели видели притчу, аллегорию, сборник анекдотов; у г. Аксакова нашли правду, быль, историю. Увлеченные своей основной идеей – карать порок, писатели-обличители делали очень часто ту ошибку, что отбрасывали в своих произведениях все, что казалось посторонним главной их мысли; оттого рассказы их и страдали часто некоторой искусственностью и безжизненностью. У г. Аксакова не было такого одностороннего увлечения; он просто писал прожитую и прочувствованную им правду, и оттого в книге его явилось более жизненности и разносторонности; общественные интересы группировались с частными, задушевными и выражались в книге именно настолько, насколько имели они значение в самой жизни автора. Таким образом, книга С. Т. Аксакова поражала своей простотой, задушевностью, отсутствием натяжек и заданных положений. Читатели охотно прощали автору и некоторую растянутость его описания, и ненужные повторения одного и того же в разных местах книги, и подогретый лиризм по поводу явлений давно минувших, и остатки некоторых раболепных отношений к разным знаменитостям, с которыми автор встречался в молодости. Все это прощалось ему за те живые страницы, в которых представлял он живые типы Багровых, Куролесовых, описывал свое гимназическое и университетское воспитание, передавал свежие впечатления природы, окружавшей его детство. «Семейная хроника» и «Воспоминания» г. Аксакова ясно и прямо говорили читателю, что это живая быль, а не выдумка, в самом деле, а не нарочно, – преимущество, которого лишена была большая часть обличительных повестей наших. И вот чем, по нашему мнению, всего более объясняется успех книги г. Аксакова в нашей публике, обыкновенно так равнодушной к художественным достоинствам, а в настоящее время особенно падкой к интересам общественным. Критика не обратила в свое время должного внимания на эту сторону отношений «Семейной хроники» к современным читателям и занялась почти исключительно разбором художественной формы ее. Держась своей точки зрения, критика с прежней восторженностью встретила и «Детские годы Багрова», изданные г. Аксаковым в прошлом году. В них находили то же мастерство рассказа, ту же задушевность и простоту, то же уменье живописать природу, и потому ожидали, что они будут иметь такой же успех, как и «Семейная хроника».{8} Но публика вовсе не обнаружила к новому произведению г. Аксакова прежнего энтузиазма; «Детские годы» показались скучными, восторженные журнальные похвалы им возбуждали смех в читателях; из всех критик на г. Аксакова более всех понравилась самая строгая (в «Атенее»), хотя вся сущность ее заключалась в весьма основательном и остроумном развитии одной главной мысли: «что книга г. Аксакова была бы хороша, если бы не была слишком растянута».{9} Мы тоже разбирали тогда «Детские годы» и, чувствуя, что не могли бы удержаться от смеха, если бы вздумали рассуждать об их художественных достоинствах, решились собрать из всей книги те крупицы общеинтересных фактов, которые были разбросаны в «Детских годах» между многими сотнями рыболовных, пищеварительных и чертежнических подробностей. Составляя свой разбор, мы и тогда имели в виду, что публика будет плохо читать новую книгу г. Аксакова; но мы не хотели явиться зловещими пророками для автора и заметили тогда: «Авторитет С. Т. Аксакова установлен публикой, – пусть же она сама и уничтожит его, если хочет; критике же вовсе нет надобности кричать в этом случае наперекор публике, потому что деятельность г. Аксакова не заключает в себе ничего вредного и неблагородного».{10}

Наши предположения сбылись, к сожалению, скорее и полнее, нежели мы ожидали; совершенное равнодушие, даже некоторое пренебрежение и насмешливость явились теперь в публике вместо прежнего восторга к трудам г. Аксакова. В «Русской беседе» прошлого года постоянно печатались его «Литературные и театральные воспоминания»{11} и постоянно пропускались мимо даже читателями «Беседы». Все уже успели узнать, что талант г. Аксакова слишком субъективен для метких общественных характеристик, слишком полон лиризма для спокойной оценки людей и произведений, слишком наивен для острой и глубокой наблюдательности. В «Воспоминаниях», изданных вместе с «Хроникой», видно уже было, что С. Т. Аксаков слишком несвободно относится к тем личностям и явлениям жизни, которые занимали его молодость. И там уже не совсем приятно поражал по местам пафос автора, обращенный на удочки, на благородные спектакли и на знаменитости, подобные Шушерину, Кокошкииу и т. п. В новых воспоминаниях ожидали еще сильнейшего пафоса, еще более мелочности, и не ошиблись. Вследствие того – литературная слава С. Т. Аксакова исчезла так же быстро, как и возникла, и новая книга его была встречена с холодностью, которая граничит с пренебрежением. Недавно мы слышали даже уподобление новых воспоминаний С. Т. Аксакова запискам того господина, отрывок из дневника которого помещен был в прошлом году в «Современнике» (в «Заметках Нового поэта»). РВ, 1856, кн. 1, и 1858, кн. 9–11.{12} Мы от всей души желали бы опровергнуть неблагоприятное мнение публики разбором «Разных сочинений» г. Аксакова; но, к несчастию, они вполне оправдывают разочарование читателей, как сейчас увидим.

Более половины книги «Разных сочинений» занимают литературные и театральные воспоминания. Более половины остальной части – «Биография Загоскина». Затем в книге находятся мелкие статьи: «Буран», «Несколько слов о М. С. Щепкине» и «Воспоминание о Д. Б. Мертваго». В приложениях перепечатаны из старых журналов еще три коротенькие статейки г. Аксакова, писанные тридцать лет тому назад: «О заслугах кн. Шаховского в драматической словесности», «О романе Юрий Милославский» и «Письмо к издателю «Московского вестника» о Пушкине». Желая дать понятие о характере «Литературных и театральных воспоминаний» сравнительно с прежними воспоминаниями г. Аксакова, мы воспользуемся одним замечанием его о Мочалове. По словам г. Аксакова, Мочалов был очень хорош тогда, когда играл совершенно просто. В одной пьесе он восхитил своей игрой кн. Шаховского, и тот заставил повторить пьесу и просил в театр какую-то важную особу из приезжих, нарочно затем, чтоб посмотреть игру Мочалова. Узнав об этом, Мочалов, но словам С. Т. Аксакова, «постарался и сыграл невыносимо дурно». Нечто подобное произошло и с автором «Семейной хроники». Заметив, что на него устремлено общее любопытство, услышав похвалы своему слогу, задушевности и правде своих воспоминаний, С. Т. Аксаков, видимо, начал стараться, и результат вышел вроде мочаловского. Все недостатки, бывшие в зародыше в «Хронике» и «Воспоминаниях», страшно разрослись теперь и заслонили собою скромные достоинства, успевшие уберечься от тлетворного влияния стараний г. Аксакова. И в прежних воспоминаниях были у почтенного автора лирические страницы, на которых говорилось, например: «С каким сердечным трепетом ожидал я, бывало, половины шестого, чтобы идти на Сенную площадь – к Шушерину!.. До сих пор не могу вспомнить без восхищения об этом блаженном времени!» – или: «Невозможно передать словами того, что я чувствовал и какую ночь провел я в ожидании блаженной минуты, когда буду представлен Шишкову»; – или: «Я опьянел от восторга и счастья, удостоившись читать Державину его стихи! Да будет благословенно искусство чтения, озарившее скромный путь моей жизни таким блаженством, воспоминание о котором до сих пор проливает отраду во все существо мое!»{13} В прежних воспоминаниях были также и подробности весьма специальные, вроде того, что в такой-то сцене, на таком-то представлении, Бобров был дурен, а Семенова – прелестна, что актор Фьяло очень натурально играл роль Неизвестного, что на таком-то домашнем спектакле у одного из благородных артистов нечаянно камзол расстегнулся, а С. Т. Аксаков взял да и застегнул его, и т. п. Но все это решительно ничего не значит в сравнении с той обстоятельностью, какою отличаются новые воспоминания г. Аксакова. Прежде у него изображались по крайней мере – Державин, Шишков, Шушерин; теперь являются перед нами Николев, Ильин, Кокошкин, Шаховской, Писарев и пр. И говоря об этих людях, автор до сих пор обнаруживает некоторые остатки наивного подобострастия, которым был к ним проникнут в своей молодости. «Такой-то меня обласкал… Этот очень полюбил… Этот обошелся со мной очень благосклонно» – вот выражения, в которых г. Аксаков рассказывает о своих литературных знакомствах. И не подумайте, чтобы такие отношения существовали в то время, когда автор был еще скромным юношею; нет, так было постоянно – до тех пор, пока С. Т. Аксаков сам не сделался «патриархом русской литературы». Вот, например, как говорит он о своем знакомстве с кн. И. М. Долгоруким в 1821 году, когда автору «Воспоминаний» было уже тридцать лет. Увидел его Иван Михайлович на одном домашнем спектакле и расхвалил. «Мне совестно, – трогательно замечает автор через тридцать восемь лет, – повторять его похвалы, которые были, конечно, чересчур преувеличены…» Затем он продолжает: «С этих пор князь меня очень полюбил. Я много читывал ему из его ненапечатанных сочинений, и в том числе огромную трагедию, в три тысячи варварских стихов, которая происходила в неведомом месте, у неизвестного народа. Впрочем, сочинитель сам подсмеивался над своим творением» (стр. 67). Итак – угодливость автора не ограничивалась тем, что он в цветущей юности с восторгом читал Державину нелепые его трагедии: он то же самое делал в тридцатилетнем возрасте для князя И. М. Долгорукова, который сам над собою смеялся! То же самое делал он и для Николева, которого, как сам говорит, и не уважал вовсе. В первое свидание с Николевым он сказал, что «был бы счастлив, если б мог услышать что-нибудь из его трагедии «Малек Адель». Николев начал декламировать, С. Т. Аксаков был увлечен и превозносил автора искренними похвалами, и ему навеки «врезались» в память следующие четыре сильные стиха:

Конец ознакомительного фрагмента.

Н.В.Гоголь и Аксаковы «Гоголя как человека знали весьма немногие. Даже с друзьями своими он не был вполне, или лучше сказать, всегда откровенен…». С.Т. Аксаков «Гоголь постоянно смотрел на свой труд как на подвиг; в нём не было двух жизней и двух лиц отдельно: писателя и человека, члена общества. Когда я присутствовал при чтении двух глав из второго тома «Мёртвых душ», то мне делалось страшно, так каждая строка казалась написанною – кровью и плотью, всею его жизнью. Казалось, он принял в свою душу всю скорбь России» . И.С. Аксаков

Семья Аксаковых - замечательное и, по-своему уникальное явление русской жизни 1830-1850 годов. Заметный след в нашей культуре оставил глава семьи - писатель Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859); его старший сын Константин Сергеевич (1817- 1860) приобрёл известность как поэт, критик и публицист; видным поэтом и общественным деятелем был и Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886). Современников привлекала царившая в этой семье теплота и сердечность, чистота её нравственной атмосферы, широта культурных интересов, удивительно прочная связь старшего и молодого поколений.
В дом Аксаковых, один из центров московской жизни той эпохи, Гоголь был впервые введён М. П. Погодиным в июле 1832 года. Со временем дружеские отношения соединили писателя со многими членами этой семьи, но наиболее близок оказался ему Сергей Тимофеевич. Он одним из первых понял величие таланта Гоголя, относился с величайшим уважением к его гениальности, был снисходителен к человеческим слабостям, бескорыстно помогал в житейских делах. Сергей Тимофеевич не уставал доказывать всем, что Гоголя нельзя «судить по себе», по обычным человеческим меркам, что его мысли, нервы и чувства в несколько раз тоньше и ранимее, чем у всех.
При всей сложности отношений Гоголя с Аксаковым, не было другой такой семьи, где бы к писателю относились с такой искренней сердечностью и восхищением. Добрые чувства к Николаю Васильевичу Аксаковы перенесли и на его семью. О тёплых, доверительных отношениях матери и сестёр Гоголя к этим людям говорит их многолетняя переписка.
Н. Павлов вспоминал, что «нигде не видели Гоголя… таким хохлацки весёлым и нараспашку, как в доме Аксаковых».
Семейство Аксаковых, в котором любовно воспитывалось девять детей, вошло в историю русской культуры как очень дружная и любящая образцовая семья. В царившей здесь атмосфере любви нередко «отогревался» и сам вечный странник- Гоголь.

29. Переписка Н.В. Гоголя: в 2 т. Т.2. / редкол.: В.Э.Вацуро [и др.]; сост. и коммент. А.А. Карпова, М.Н. Виролайнен. – М.: Худож. лит., 1988. –С. 5-113. – (Переписка русских писателей).
В настоящий сборник вошли 24 письма Гоголя Аксаковым и 18 писем Сергея Тимофеевича и Константина Сергеевича ему. Эти письма-исповеди – своеобразная хроника душевной жизни Гоголя, в которой прослеживается весь драматизм его изменений в отношении к миру и людям.

30. Аксаков, С.Т. История моего знакомства с Гоголем со включением всей переписки с 1832 по 1852 год / С.Т. Аксаков // Собр. соч.: в 4 т. / подгот. текста и примеч. С. Машинского. – М.: Госиздат Худож. лит., 1956. – Т.3. - С. 149-388.

31. Аксаков, С.Т. История моего знакомства с Гоголем. Записки и письма 1843 - 1852 гг. / С.Т. Аксаков // Собр. соч.: в 3 т. / коммент. В.Н. Грекова, А.Г. Кузнецовой; оформл. хужож. В.Н. Ходоровского. – М.: Худож. лит., 1986. – Т. 3. – С. 5-248.

32. Аксаков, С.Т. История моего знакомства с Гоголем/ С.Т. Аксаков //Гоголь в воспоминаниях современников / ред. текста, предисл. и коммент. С. Машинского; под общ. ред. Н.Л. Бродского [и др.]. – М.: Госиздат Худож. лит., 1952. -С.87-208. – (Серия литературных мемуаров).
В мемуарной литературе эта книга занимает одно из ведущих мест. Она создана талантливым, умным и честным писателем, человеком, преданным своему другу и искренне его любившим. Аксаков верил, что поможет современникам и потомкам приблизиться к пониманию сложной личности Гоголя. Книга состоит из двух частей: первая – воспоминания, охватывающие период с 1832 по 1843 год, написанные самим автором; вторая – тщательно, с большой хронологической точностью подобранные письма, дневники и прочие документы, хранящиеся в семейном архиве Аксаковых.

33. Аксаков, С.Т. Письмо к друзьям Гоголя. Несколько слов о биографии Гоголя / С.Т. Аксаков // Собр. соч.: в 4 т. / подгот. текста и примеч. С. Машинского. – М.: Госиздат Худож. лит., 1956. – Т. 3. - С. 599- 606.
Две очень пронзительные статьи, написанные сразу после смерти Гоголя (первая) и спустя год после его кончины (вторая). В духе христианской морали всепрощения автор призывает читателей и друзей великого писателя прекратить споры и забыть прежние разногласия.

34. Вересаев, В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников / В. Вересаев; вступ. ст. И.П. Золотусского; подгот. текста и примеч. Э.Л. Безносова. – М.: Моск. рабочий, 1990. – 640 с.
Книга аналогична другой широко известной работе «Пушкин в жизни». Автор собрал воспоминания и письма о Гоголе и соединил их вместе, что создаёт живой портрет «странного» гения.
Издание 1933 года воспроизводится без сокращений.

35. Войтоловская, Э.Л. Аксаков и Гоголь / Э.Л. Войтоловская // С.Т. Аксаков в кругу писателей-классиков: документальные очерки / оформл. И. Сенского; фотоработы А. Короля. – Л.: Дет. лит., 1982. – С. 91-151.
В истории русской литературы немного примеров отношений между двумя писателями, которые были бы столь искренни, исповедальны и в то же время драматичны, как отношения Н.В. Гоголя и С.Т. Аксакова. Различие характеров не мешало их дружеским отношениям. Любви Аксакова к Гоголю мы обязаны точностью и правдивостью созданного им литературного портрета писателя.

36. Лобанов, М. Сергей Тимофеевич Аксаков / М. Лобанов. – М.: Мол. гвардия, 1987. – 366 с.: ил. – (Жизнь замечательных людей: ЖЗЛ: сер. биогр.: основана в 1933 г. М. Горьким; вып. 3 (677).
Жизнь и творчество известного писателя, проникновенного певца русской природы, неразрывно связаны с личностями крупнейших представителей русской культуры XIX века, но Гоголь был ему наиболее близок. Эти два человека как бы дополняли друг друга. «Он, - писал Аксаков, - стал передо мной, лицом к лицу, поднял со дна души заброшенные мысли и говорит: «Пойдём вместе! … Помоги мне, а я потом помогу тебе».

37. Манн, Ю. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель – критика – читатель / Ю. Манн. – Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Книга, 1987. – 351 с. – (Судьбы книг).

38. Манн, Ю. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель – критика – читатель / Ю. Манн. – М.: Книга, 1984. – 415 с. – (Судьбы книг).
С большой силой воссозданы мучительные творческие поиски Гоголя, ожидания, споры вокруг «Мёртвых душ», раскрывается диалог писателя с читающей публикой, среди которой Сергей Тимофеевич и Иван Сергеевич Аксаковы, архимандрит Феодор (Бухарев).

39. Машинский, С. С.Т. Аксаков и Гоголь / С. Машинский // С.Т. Аксаков. Жизнь и творчество. – Изд. 2-е, доп. – М.: Худож. лит., 1973. –С. 272-303.
Основное внимание автор уделяет идейным противоречиям двух писателей, вызванным появлением в печати книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями».

40. Палагин, Ю.Н. Николай Васильевич Гоголь / Ю.Н. Палагин // Русские писатели ХIХ века о Сергиевом Посаде. Ч.III: из книги «Русские и зарубежные писатели ХIV-ХХ веков о Сергиевом Посаде». – Сергиев Посад, ООО «Все для Вас - Подмосковье», 2004. – С. 90-102.
Известный сергиево-посадский краевед подробно описывает взаимоотношения Н.В. Гоголя и С.Т. Аксакова.

41. // Земля Радонежья: факты, события, люди: краеведческий календарь знаменательных, памятных дат и событий на 2009 год: ежегодное библиографическое пособие /отв. ред. Н.И. Николаева; сост. И.В. Грачёва, Л.В. Бирюкова. – Сергиев Посад: МУК «ЦГБ им. А.С Горловского», 2008. – С.18.

42. Попова, Т.М. Гоголь в воспоминаниях современников / Т.М. Попова // Литература в школе. – 2009. - № 3. – С. 25-28.
Современникам писателя было трудно понять, почему он так переменился в последние годы жизни, поэтому особый интерес представляют воспоминания людей, близко общавшихся с писателем в этот период. Среди них - С.Т. Аксаков.

43. Рыбаков, И. Забытым никогда не будет, или Гоголь как Гоголь / И. Рыбаков // Сергиевские ведомости. – 2009. – 13 марта (№ 10). – С. 15; 20 марта (№11). – С. 15.
«Много надобно времени, чтобы память о Гоголе потеряла свежесть: забыт, кажется мне, он никогда не будет», - так выразил С.Т. Аксаков свои чувства к великому писателю, памятью которого бесконечно дорожил всю жизнь.

АКСАКОВНиколай Иванович(1727 — 11(23) октября 1802) — ярославский вице-губернатор с 30 января по 10 ноября 1797 г., ярославский губернатор с 11 декабря 1797 по 8 января 1799 гг.

Дворянский род Аксаковых(в старину Оксаковых) происходил от знатного варяга Шимона, при-нявшего в крещении имя Симона Африкановича. Он прибыл в Киев в 1027 г. Члены этой фамилии в допетровское время занимали различные должности, служили воеводами, стряпчими, были в московских дворянах и получали за свою службу поместья от московских государей. Продолжали государственную службу представители этого рода и в XVIII столетии.

Николай Иванович Аксаков родился в 1727 г. Сначала состоял на военной службе. Армейскую карьеру начал рядовым в драгунском Троицком полку 6 июля 1742 г., то есть с пятнадцати лет. Его военная карьера складывалась не слишком удачно. Только 30 октября 1753 г. он стал прапорщиком, еще через два года был произведен в подпоручики. К 1758 г. Н. И. Аксаков дослужился до капитана, все четыре года до этого назначения он находился вместе со своим корпусом. В 1756 г. началась Семилетняя война, и Н. И. Аксакову довелось участвовать в военных действиях на территории Пруссии. Однако еще до окончания войны 24 марта 1760 г. он оставил армию и был уволен в гражданскую службу с чином 8-го класса.

Вся гражданская жизнь Н. И. Аксакова была связана с Ярославским краем. 1 января 1761 г. Н. И. Аксаков был назначен воеводой в город Романов, которым управлял семнадцать лет. За это время он проявил административные способности, умение вести дела. Особенно удачлив был Николай Иванович в увеличении прибылей казны. Например, он смог поднять доход от питейных заведений по городу и уезду на 14 466 руб. 58 ¾ коп. в год, что по тем временам представляло весьма внушительную сумму.

В 1775 г. ему было поручено произвести расследование хищений из денежной казны Костромской провинции. Н. И. Аксаков не только нашел виновных, но и вернул в казну деньги, которые считались похищенными. Своими умелыми действиями он отличился также во время эпидемии чумы в 1771 г., смог быстро ликвидировать ее в г. Романове и тем самым обратил на себя внимание правительства.

Долгая примерная служба романовского воеводы побудила первого наместника А.П. Мельгунова включить его в состав новых органов губернского управления. Н. И. Аксаков 27 августа 1777 г. был назначен советником ярославского наместнического правления. Спустя восемь лет, 12 марта 1785 г., он стал председателем ярославской гражданской палаты. В 1793 г. Николай Иванович был произведен в действительные статские советники.

Вершиной гражданской карьеры Н. И. Аксакова стало его дальнейшее продвижение по службе в период правления Павла I. Он был назначен ярославским вице-губернатором 30 января 1797 г. Уже 14 октября последовал указ о производстве Н. И. Аксакова в тайные советники, а 10 ноября 1797 г. он был назначен смоленским губернатором. Но прежде чем он успел выехать к новому месту службы, что в его довольно преклонном возрасте было сложно сделать быстро, последовал приказ остаться в Ярославской губернии. 11 декабря 1797 г. Николай Иванович Аксаков сменил на посту ярославского губернатора недолго пробывшего здесь Л.В. Тредьяковского . За долгую исправную службу 5 апреля 1797 г. Н. И. Аксакову было пожаловано императором 300 душ в Медынском уезде.

Вскоре после того как Н. И. Аксаков занял свой новый пост, в Ярославль пришло известие о намерении Павла I посетить губернию на обратном пути из Казани в Санкт- Петербург. Эта новость сильно встревожила Аксакова и всю местную администрацию. От генерал-прокурора князя Алексея Борисовича Куракина 11 февраля 1798 г. пришло письмо на имя губернатора, которое обязывало его заблаговременно принять необходимые меры, чтобы император нигде не встречал задержек по пути следования.

Однако маршрут путешествия по губернии был выбран очень рискованный: через Ярославль, Рыбинск, с. Березово, д. Красное, д. Большой Двор и далее до Устюжны. Павел I мог просто утонуть в болотах вместе со свитой и сыновьями Александром и Константином, так как летом предстояло продвигаться по зимнему пути, по которому в теплое время года не ездили. Однако никто не решался доложить императору об этом, поскольку Павел I не терпел никаких возражений.

В такой сложной ситуации Аксаков не сразу решил, что делать. Прежде всего он передал вопрос в ярославское наместническое правление, а оно, в свою очередь, отправило губернского землемера И. Коренева искать безопасную дорогу. С жителей собирали письменные показания о местных дорогах, но это не делало их лучше.

Вскоре Н. И. Аксаков сообщил князю Куракину, что нельзя точно исполнить волю государя, так как часть дороги полностью непроходима. Во все уездные города были отправлены указы о скором посещении Павла I. Особенно строгие меры предписывалось принимать против пьянства, которое император не выносил.

По согласованию с И. Кореневым Н. И. Аксаков предлагал ехать от Рыбинска к Мологе, через селения Дубец, Брейтово и Горинское по направлению к Весьегонску. Весной всеми силами начали чинить эту дорогу. Крестьяне строили мосты, наводили гати, рыли канавы. Работы были закончены к началу июня 1798 г., и, к счастью, император согласился на этот маршрут. На въезде в Рыбинск даже снесли ветхие дома и кабак, чтобы они не портили общего вида.

В Ярославской губернии остановки государя были намечены в с. Туношна, городах Ярославле и Романове, д. Киндяки, городах Рыбинске, Мологе, д. Дубец, с. Брейтово и с. Горинское. На каждой станции готовили 250 лошадей с ямщиками и упряжью, затем число лошадей увеличили до 535. Их приходилось собирать по всей губернии. Высочайший поезд состоял из 4-х карет, принадлежавших семье императора, 37-ми карет свиты и двух кибиток.

Князь Куракин в письме от 6 апреля 1798 г. сообщил Н. И. Аксакову высочайшее повеление« не делать никаких по дорогам приготовлений и всего такого, чтобы на нарядную встречу походило». Губернатор получил приказ« самому оставаться при своем месте и прочим губернским чиновникам строжайше воспретить делать встречи, а чтобы все они находились при должностях». Но одновременно Н. И. Аксакову было поручено заготовить огромное количество кухонной посуды, мебели и продуктов — на 60 персон. Уездные предводители дворянства писали губернатору о своих проблемах с поиском лимонов, спаржи и шампиньонов, на что Аксаков отвечал так: «Вещи неминуемо нужные можете благоразумием своим отыскать и из других мест… А переписываться некогда». На всем пути следования императора народу было запрещено кричать« ура».

Наконец 4 июня 1798 г. Павел I прибыл в Ярославль. Его встречали губернатор, архиепископ Арсений(Верещагин), все высшие гражданские чиновники губернии и духовенство. Для императора был приготовлен деревянный дом, в котором раньше жили ярославские генерал-губернаторы. В тот же день Н. И. Аксаков был награжден орденом св. Анны первой степени, так что, судя по всему, государю понравился прием, оказанный ему в Ярославле. Для десяти человек был устроен торжественный обед по случаю награждения губернатора. Ярославский и Ростовский архиепископ Арсений вспоминал: «Государь изволил разговаривать со мной о разных материях; а после стола пили кофей».

Посещение Ярославля Павлом I совпало с днем рождения великого князя Константина, и в городе отмечался праздник ярославских чудотворцев Василия и Константина, похороненных в Успенском кафедральном соборе . В.Д. Санковский воспел это событие в своих стихах. Император по случаю праздника слушал в соборе божественную литургию и молебен. Потом он посетил Архиерейский дом и молился там перед ракой с мощами святых князей Федора, Давида и Константина . Находясь в Ярославле, он отправил рескрипт архимандриту Толгского монастыря Августину и пожаловал полную бархатную ризницу для соборного священнослужения. Вся утварь была сделана из темно-зеленого бархата, вышита золотом и подложена белым атласом.

12 июня Павел с сыновьями уже был в Рыбинске, но пробыл там недолго. Горожане поднесли ему хлеб-соль и рыбу. Ночевал император в Мологе. А когда он проезжал через Брейтово, местные крестьяне подали Павлу I жалобу на помещика И.Я. Мусин-Пушкина . После разговора с крестьянами Павел решил, что« им земля не следует по писцовым книгам и межеванью». Так закончился визит императора в Ярославскую губернию.

Еще одним важным мероприятием, проводившимся в губернии при Н. И. Аксакове, было составление топографических описаний края. Внимание к этому при Павле I было обусловлено ревизией 1795 г. и новыми административно-территориальными реформами 1796 -1797 гг. В 1799 г. было подготовлено одно из 9 известных на сегодня рукописных топографических описаний Ярославской губернии, его подписали губернатор Николай Аксаков и губернский землемер Иван Коренев. В этом описании за-фиксировано географическое расположение губернии, охарактеризованы ее леса и водоемы, животный мир и рыбы. Площадь губернии определена в три с лишним тысячи квадратных десятин, а население — 796 147 душ обоего пола. Отмечено также, что« жители ведут жизнь здоровую, но умирают между 60 и 50 лет от рождения своего».

Николай Иванович Аксаков оставался на посту ярославского губернатора чуть больше года. 8 января 1799 г. Павел назначил на это место его сына Михаила Николаевича Аксакова . Однако Николай Иванович не сразу сдал дела — несколько месяцев он продолжал исполнять обязанности губернатора. 28 октября 1800 г. Николай Иванович Аксаков получил чин действительного тайного советника.

Н.И. Аксаков был женат два раза. От брака с первой женой, Февронией, имел сына Михаила и дочь Анну, вышедшую замуж за майора Ярославова, а от брака с Анной Петровной у него родились две дочери — Мария и Александра, вышедшая за князя П. П. Мещерского.

Николай Иванович умер 11 октября 1802 г. и был похоронен в Толгском монастыре. Рядом с ним много позднее были похоронены жена Анна Петровна и сын Михаил Николаевич Аксаковы. За свое недолгое губернаторство Н. И. Аксаков смог оставить память о себе как о «добром и распорядительном» правителе.

«Один из редких в наше время...»

Под таким названием в 1909 г. вышла в свет единственная небольшая брошюра, посвящённая жизни и деятельности выдающегося русского церковного учёного Николая Петровича Аксакова. К 165-летию со дня его рождения мы публикуем фрагмент из готовящейся к изданию монографии Ю.В. Балакшиной «Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников). 1903-1907. Документальная история и культурный контекст».

Николай Петрович Аксаков родился в 1848 г. в Александринском уезде Тульской губ. в родовом имении своего отца П.Н. Аксакова. Аксаковы принадлежали к древнему дворянскому роду и почитали среди своих предков Шимана, сотрудника преп. Феодосия Печерского. Первоначальное воспитание Николай Аксаков получал дома под руководством матери, «женщины очень образованной, глубоко религиозной» 1 . В девятилетнем возрасте Надежда Александровна Аксакова побывала в Сарове и познакомилась с преп. Серафимом. Свои детские воспоминания она записала и впоследствии издала в 1903 г. в виде брошюры «Отшельник 1-й четверти XIX столетия (из детских воспоминаний)».

Во время поездки за границу вместе с матерью и остальным семейством Николай Аксаков имел возможность продолжить образование в европейских университетах. В 16-летнем возрасте он прослушал несколько семестров в высшей философско-богословской школе в г. Монтобане (Франция). «Школа эта была протестантская, но, уважая свободу верований учащихся в ней, знакомила их с учениями всех религий и не влияла на свободу их совести» 2 . Затем он слушал лекции в университетах Гейдельберга и Галле. Во время пребывания в Гейдельберге курс лекций по истории церкви Аксакову прочёл известный православный учёный, канонист проф. А.С. Павлов, находившийся в Германии в научной командировке. «Занятия под руководством проф. Павлова дали направление богословским воззрениям и научно-церковным интересам Николая Петровича, который не прерывал духовной связи со своим учителем и по возвращении на родину» 3 .

В 1868 г. в 19 лет Аксаков выдержал окончательный экзамен в Гессенском университете и там же публично защитил диссертацию по философии, написанную им на немецком языке - «Идея Божества». По словам современников, «диссертация его в учёном мире и заграницей, и у нас была признана одним из замечательных философских трактатов» 4 . В том же 1868 г. Аксаковы вернулись в Россию и поселились в Москве. Здесь молодой учёный выступил с рядом публичных лекций «О Духе в современном состоянии науки», направленных против учения материалистов. Лекции привлекли к себе внимание интеллигентной Москвы, послушать юношу собирались тысячи желающих. Будущий архиепископ Харьковский Амвросий, в то время ещё академик-священник, говорил: «Этот блестящий выход юноши-учёного перед толпою учёных невольно приводит на память евангельский рассказ о том, как юноша Христос поразил своими знаниями учёных в храме иерусалимском. Да будет сей юноша до конца дней своих верным последователем Христа и созданной Им церкви» 5 . Благодаря этим лекциям состоялось знакомство Николая Аксакова с кругом московских славянофилов: Погодиным, Самариным, Катковым, И.С. Аксаковым, Елагиным, Юрьевым, Кошелевым и др. Впоследствии Н.П. Аксаков называл себя одним из последних представителей этого движения русского духа и русской мысли, а петербургские священники из круга «32-х» особенно ценили Аксакова за живую духовную связь, связавшую их через Николая Петровича с традицией А.С. Хомякова.

В московский период жизни Аксаков сотрудничал с целым рядом периодических изданий, напечатал работу «О свободе совести», несколько статей философско-полемического характера, читал рефераты. Он стал секретарём и редактором изданий «Общества распространения полезных книг»; членом и секретарём Общества любителей Российской словесности; редактором одного из отделов журнала «Беседа», являвшегося продолжением «Русской Беседы» и издававшегося А.И. Кошелевым.

В работе «О свободе совести» (1871 г.) Н.П. Аксаков доказывал, что «всякий человек должен иметь возможность свободно выражать свою веру» 6 , что всякое принуждение в религиозной сфере побуждает принуждаемого к неминуемой лжи, ставит ложь в самое основание его природы, убивает его нравственную личность. По мнению учёного, ложь, проникающая в самое существо человека, - большее зло и больший повод к разделению, чем отсутствие догматического единства. «Возможно ли единение там, где нет совести, где нет правды?» 7 - вопрошает Аксаков и приходит к выводу, что «всякое принуждение является естественным орудием распадения и розни» и только свобода «представляется необходимым условием единства» 8 . «Лишая веру единицы свободы проявления, общее лишает её силы, крепости и жизни, лишает её пищи, необходимой для самого её существования» 9 .

Аксаков получил предложение к соисканию кафедры по философии в Санкт-Петербургском университете и в Санкт-Петербургской духовной академии, начал работу над магистерской диссертацией, но вскоре изменилось материальное благосостояние его семьи, и в 1878 г., уступая просьбам отца, Николай Петрович принял место председателя Александринской уездной земской управы Тульской губернии. Вступление в брак понудило его к поиску средств для содержания семьи в подённом литературном труде и вынужденному отказу от своего призвания кабинетного учёного. В эти годы «Николай Петрович печатает статьи по разнообразным вопросам, пишет повести («Дети-крестоносцы», «Замок Зора»), публикует стихи, <...> несёт обязанности редактора» 10 . В 1893 г. Н.П. Аксаков принял предложение Т.И. Филиппова поступить на службу в Государственный Контроль и переехал в Петербург. Здесь он начал деятельно сотрудничать в журналах «Благовест», «Русская Беседа», «Русский Труд», сосредоточив своё внимание на церковных вопросах. В 1894 г. в издательстве «Благовест» он опубликовал отдельным изданием одну из наиболее значительных своих работ «Духа не угашайте! По поводу статьи Л. Тихомирова "Духовенство и общество в современном религиозном движении"». Исследование Аксакова было посвящено выявлению значения в церкви «народа церковного». Опираясь на историю церкви и церковные каноны, он доказывал, что «мирянин - не мирный обыватель только, а облечённый своего рода чином член Церкви, получающий при крещении "благодать независтную" и "дары Духа"». Именно это сочинение Аксакова, вдохновлённое образом Церкви как единого народа Божьего, не разделённого на клир и мир, церковь учащую и церковь учащуюся, активно обсуждалось в частных кружках петербургского духовенства и стало впоследствии богословской и канонической основой выступлений группы «32-х». 21 ноября 1903 г. свящ. Константин Аггеев писал Кудрявцеву: «Вчера у нас было обычное чтение составленного сочинения о Церкви Н.П. Аксакова <...> Если не найдёте, я вам вышлю её. Прочтите с вниманием, хотя бы только предисловие. Н<иколай> П<етрович> - личный друг Т.Н. Филиппова - весь погрузился в богословскую свято-отеческую литературу и по ней создаёт богословие - совершенно далёкое от сухих, в некотором смысле атеистических, катехизисов и догматикимакариев. Теперь мы читаем его сочинение о Церкви. Вчера было удивительно хорошее чтение о победе над адом, или начале христианской Церкви по учению св. отцов».

Н.П. Аксаков не получил широкой известности в современном ему российском обществе, что объяснялось как его «вне-партийностью», так и его сосредоточенностью преимущественно на церковных проблемах и интересах. «Его свободный ум, его широкий кругозор, обогащённый серьёзным научным знанием, не мог никогда вместиться в узко-партийные условия творчества. Он всегда относился свободно критически и к консервативному, и к либеральному лагерю» 11 . Однако, при склонности к труду кабинетного учёного, Аксаков обладал ярким общественно-педагогическим темпераментом: вокруг него собирался круг лиц, которых он вдохновлял своими идеями; Вл. Соловьёв называл Аксакова своим учителем; Николай Петрович входил в различные кружки и собрания, на которых выступал с докладами и полемикой. По свидетельству Скрипицына, он «не раз председательствовал и руководил рефератами из студенческой молодёжи, образовавшей кружок для усвоения религиозных знаний» 12 при Обществе распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви.

В 1905 г., когда остро встал вопрос о необходимости перемен в церковном строе Российской церкви, начался период самой напряжённой научной деятельности Аксакова. «С юношеским жаром и необыкновенным трудолюбием пишет он работу за работой, исследуя вопросы, касающиеся предположенной реформы» 13 . Его статьи публиковались в это время журналами «Церковный Вестник», «Церковный Голос» и практически сразу издавались отдельными брошюрами. Среди важнейших сочинений Аксакова этих лет можно назвать «Соборы и патриархи» (в сборнике «К церковному собору»), «Канон и свобода» (СПб., 1905); «Патриаршество и каноны» (СПб., 1906), «Об избрании епископов в древней Христианской церкви» (СПб., 1906) и др. Будучи специалистом по каноническому праву и опираясь в своей аргументации на канонические постановления церковных соборов, Аксаков в то же время призывал «в самих <...> канонических началах отличать действительные каноны от усмотрений бесчисленных "прожектёров-строителей" средневекового строя, мнивших себя канонистами». Он считал каноны «отзвуками апостольского предания, коих соборы являлись только восстановлением или изглаголанием» и предлагал «всякие преобразования в Церкви» согласовывать с «обязательным для неё единством в веках», которое вытекает из «самого существа её, из воспринятого ею и сохраняющегося в веках предания» 14 .

Когда в 1906 г. при Св. Синоде было учреждено Предсоборное присутствие, Николай Петрович Аксаков оказался в числе тех немногих представителей мирян, которые были в него приглашены. Он принял в работе Предсоборного присутствия самое деятельное участие, не только постоянно выступая на его заседаниях, но и публикуя в церковных изданиях статьи по вопросам, обсуждавшимся в Присутствии. Так, в журнале «Церковный Голос» в 1906 г. были опубликованы его статьи «Что говорят каноны о составе собора?», «Несколько примечаний к канонам», «39 апостольское правило и предсоборные канонисты», «Моя апология на обвинительную речь проф. Глубоковского», «Возможны ли в Церкви решающие и совещательные голоса?». В 1907 г. тот же журнал поместил его работы «Вопрос о приходе в Предсоборном присутствии», «Основы церковного суда».

Близко знавшие Аксакова люди вспоминали, что «писал Николай Петрович с поразительной быстротой, не менее поражая обширностью своих знаний» 15 . Он находил время для того, чтобы откликаться на злободневные темы. Так, он отреагировал статьёй в «Церковном Вестнике» на религиозные выступления Л.Н. Толстого («"Минута высокого озарения". По поводу рассуждений гр. Л.Н. Толстого о заповеди любви». СПб., 1905) и написал ответ на сенсационную книгу Н.А. Морозова о происхождении Апокалипсиса («Беспредельность невежества и Апокалипсис». СПб., 1908).

В последние годы своей жизни Н.П. Аксаков состоял чиновником особых поручений V класса. В журнале «Богословский Вестник» он печатал своё обширное исследование «Предание Церкви и предания школы», вышедшее отдельным изданием уже после смерти автора. Незадолго до смерти Н.П. Аксакова архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), с которым «Николай Петрович иногда полемизировал в печати, но который в то же время уважал Аксакова как богослова» 16 , приглашал его принять участие в комиссии по реформе церковной школы, но Синод отклонил представление архиепископа Антония.

Скончался Николай Петрович Аксаков 5 апреля 1909 г. от третьего воспаления лёгких, оставив жену А.И. Аксакову и 12-летнюю дочь Зинаиду. «Священники, и больше всё академики, один за другим приходили к его гробу и соборно служили над ним панихиды и служили чудно, - вдохновенно, с чувством. Такие службы не часто бывают. Так же его и отпели, причём двумя из священников были сказаны прекрасные надгробные речи, всесторонне осветившие почившего как верного сына церкви Христовой» 17 . Отдавая последний долг своему другу, помощнику, наставнику, петербургские священники пели над его могилой песнь о Воскресении. «Этот покинувший нас в земной своей жизни был христианин, преданный своему учителю - он был Христов ученик, и в нём всегда горел святой огонь евангельской правды, а потому хотя он и умер, но святой огонь, бывший в нём, не угаснет» 18 .

---------------------

1 Скрипицын В.А. Один из редких в наше время. (Посвящается памяти Н.П. Аксакова). СПб., 1909. С. 9.

2 Там же. С. 10.

3 В.К. Николай Петрович Аксаков. Некролог // Церковный Вестник. 1909. № 16. С. 493.

4 Скрипицын В.А. С. 10

5 Там же. С. 11.

6 РО ИРЛИ. Ф. 388 (собр. Г.В. Юдина). Оп. 1. № 4. Л. 68 об.

7 Там же. Л. 67.

8 Там же. Л. 68.

9 Там же. Л. 67 об.

10 В.К. Некролог. С. 494.

11 Скрипицын В.А. С. 20.

12 Там же. С. 26-27.

13 В.К. Некролог. С. 495.

14 Аксаков Н.П. Патриаршество и каноны. Возражение на статью проф. Заозерского «Основные начала утверждения патриаршества» (Богословский вестник. 1905. Декабрь). СПб., 1906. С. 3-5.

15 В.К. Некролог. С. 495.

16 Скрипицын В.А. С. 23.

17 Там же. С. 24.

18 Там же. С. I-II.