Одним из ценных в военном отношении достоинств географии СССР было наличие в западных приграничных (применительно к границе образца июня 1941 г.) областях полноводных рек, текущих в меридиональном (север-юг) направлении. Одним из таких естественных оборонительных рубежей могла стать река Неман, которая на участке Каунас-Гродно преграждала наступающему на восток противнику любую из возможных дорог. На этом рубеже предполагалось возможным на много дней задержать наступление численно превосходящих сил противника.
Так, в феврале 1941 г. в Прибалтийском ОВО была проведена командно-штабная игра на тему: "Оборонительная операция фронта с последующим переходом в наступление для уничтожения противника". (ЦАМО, ф.140, оп. 13000, д. 11, лл. 70-79) В соответствии со сценарием игры, "западные", опередив "восточных" в сосредоточении и развертывании (именно это и произошло в реальности в июне 41-го), перешли в наступление, нанося основной удар на Шауляй и вспомогательный удар на Каунас, Вильнюс. По условиям "игры" противник имел почти 3-х кратное превосходство в численности пехоты и более, чем 6-кратное, превосходство в танках. При таком начальном соотношении сил условные "боевые действия" происходили в течение двух недель, с 18 июня (странное совпадение дат!) по 3 июля. "Восточные" успешно сдержали наступление "западных" на рубеже Шауляй, Каунас, река Неман и после развертывания подошедших из глубины страны главных сил перешли в решительное контрнаступление. К 5 июля противник был отброшен к границе, при этом одна из трех армий "западных" окружена и ее остатки с боями прорывались на запад…
В реальности держать оборону в районе г. Алитус и мостов через Неман должна была 5-я танковая дивизия. 5-я тд (как и весь 3 МК) входила в число танковых соединений "первой волны" (первых восьми мехкорпусов, сформированных летом 1940 г.) и была практически полностью укомплектована боевой материальной частью. Артиллерийского вооружения (что особенно важно в условиях обороны на постоянном рубеже) было даже больше штатного расписания:
|
37-мм зенитка |
|||||||
Главной составляющей вооружения 5-й танковой дивизии были, разумеется, танки: 188 легких (170 БТ и 18 Т-26), 30 трехбашенных Т-28 (это танк огневой поддержки пехоты, вооруженный короткоствольной 76-мм пушкой - аналогом немецкого "окурка" - и двумя пулеметами в отдельных вращающихся башнях), 50 новейших Т-34.
Не вполне ясен вопрос с наличием на вооружении 5-й танковой дивизии тяжелых танков КВ. Танки этого типа в дивизии были, но, скорее всего, незадолго до начала войны они были переданы "соседям" (Западному ОВО), и в боях у Алитуса принять участие не смогли
Все познается в сравнении. Для того, чтобы по достоинству оценить вооружение и боевые возможности 5-й танковой дивизии, следует сравнить их с вооружением противника, т.е. 7-й и 20-й танковых дивизий вермахта:
|
5 тд (сов.) |
|||||||
|
20 тд (нем.) |
|||||||
|
7 тд (нем.) |
|||||||
|
Pz-38 (t) |
Как видим, у немцев на данном направлении не было ни одного танка Pz-III последних модификаций с 50-мм пушкой (т.е. того единственного для лета 41-го года типа танков, который хотя бы теоретически мог вести бой с советским Т-34). 7-я и 20-я танковые дивизии вермахта были вооружены главным образом чешскими танками "Шкода" образца 38-го года, получившими в вермахте обозначение Pz-38 (t). Это легкий танк с противопульным бронированием, маломощным (125 л/с) двигателем и корпусом, собранным на болтах и заклепках (головки которых при попадании вражеского снаряда отрывались и калечили экипаж). Вооружен Pz-38 (t) был 37-мм пушкой А-7 чешского производства, которая для боя с Т-34 была практически бесполезна. Но даже и этого "чуда техники" не нашлось в достаточном количестве, в результате чего в 20-й танковой дивизии вермахта в качестве линейного танка использовались учебно-боевые танкетки Pz-I с пулеметным вооружением.
В условиях встречного танкового боя советские Т-34 (при поддержке 12 противотанковых и 12 зенитных пушек дивизиии) должны были просто расстрелять весь этот немецкий легко-танковый "зверинец", оставаясь при этом почти в полной безопасности. Более того, бой у Алитуса мог и не быть вполне "встречным": немецкие танковые дивизии подошли к городу и мосту через Неман в походной колонне, в то время как советские танки теоретически могли быть развернуты в боевой порядок и заблаговременно (с 19 по 22 июня) замаскированы на подготовленных огневых позициях.
Все, однако, произошло совсем не так. Немцы форсировали Неман в первый же день войны, переехав его по трем невзорванным мостам у Алитус и Меркине. В тот же день, 22 июня 1941 г., ЦК компартии Литвы и штаб 11-й Армии бежали из Каунаса на восток. Оборонительный рубеж реки Неман был потерян в течение одного дня. Немецкие танковые дивизии (7-я и 20-я) после короткого боя у Алитуса полностью сохранили свою боеспособность, устремились на восток и, пройдя в течение одного дня порядка 80-120 км, заняли 24 июня Вильнюс и Ошмяны (это уже в Белоруссии).
Что же касается советской 5-й танковой дивизии, то уже утром 23 июня она прекратила свое существование, как организованное и боеспособное соединение. На рассвете 24 июня командир 5 тд полковник Ф.Ф. Федоров вместе с остатками своей дивизии (15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий) оказался в районе белорусского города Молодечно, т.е. на расстоянии в 170 (сто семьдесят) км по прямой от Алитуса - завидный темп, свидетельствующий о прекрасных ходовых характеристиках советских танков (170 км к ЗАПАДУ от Алитуса - это уже пригороды Кенигсберга). Последнее упоминание о судьбе 5-й танковой дивизии в боевых донесениях командования Северо-Западного фронта датировано 2 июля 1941 года:
"…5-я танковая дивизия 24.6.41 г. в районе Вильнюс была окружена противником и рассеялась. Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк (200 км к востоку от Вильнюса, 185 км к северо-востоку от Молодечно - М.С.) и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника…"
В Журнале боевых действий Северо-Западного фронта на всю 5-ю танковую дивизию потрачено две-три строчки: (ЦАМО, ф. 221, оп. 1351, д. 201, л. 5)
"Части 5 тд, бомбардированные неоднократно с воздуха, приняли бой (против) мото-мехчастей противника, потерпев поражение, начали неорганизованный отход из района Алитус на Каунас и Вильно"
Такая вот печальная (и позорная одновременно) история. В первой версии моей первой книги ("Бочка и обручи") я уделил этому, увы, вполне типовому эпизоду первых дней войны всего несколько строк: "Что же касается 5 тд (3 МК), то она уже утром 23 июня была разгромлена в районе Алитуса и в дальнейших боевых действиях фронта практически не участвовала".
Такая немногословность вызвала бурю негодования у г-на А.Исаева. С присущей ему прямотой он заявил:
"Не знать о первом танковом бое Великой Отечественной войны просто стыдно. М.Солонин пишет о форсировании 3-й танковой группой Немана так, как будто этого боя не было… Три [немецкие] дивизии смогли форсировать Неман только после напряженного боя с советской 5-й танковой дивизией… Однако М.Солонин не вспоминает о бое у Алитуса, предпочитая ошарашить читателя мини-сенсацией о "проскочивших" [по мостам через Неман] немецких танковых дивизиях..."
Мне стало так стыдно, что в следующей версии книги ("22 июня. Анатомия катастрофы") я постарался собрать все, что смог найти в исторической и мемуарной литературе о "танковом бое у Алитуса". Нельзя сказать, чтобы тема эта была совсем обойдена вниманием советских историков. Есть, в частности, написанная доктором исторических наук М.В. Ежовым статья, специально посвященная тому трагическому эпизоду войны. От обилия букв все стало, к сожалению, еще менее понятным. В частности, по найденным источникам оказалось невозможным ответить на самые простые вопросы: где, когда и какие подразделения 5-й танковой дивизии приняли участие в бою?
Главный Маршал бронетанковых войск СССР П.А. Ротмистров встретил войну в звании полковника и в должности начальника штаба 3-го мехкорпуса (а перед этим он несколько месяцев исполнял обязанности заместителя командира 5-й танковой дивизии). Из его мемуаров следует, что лишь несколько подразделений (здесь и далее подчеркнуто мной - М.С.) 5 тд вечером 22 июня вступили в бой с немецкими танками, причем уже на восточном берегу Немана. А вот из описания боя, данного в статье М.В. Ежова, следует, что 5-я таковая дивизия встретила немцев значительно большими силами, причем на западном берегу реки, в середине дня 22 июня, еще до того , как противник форсировал Неман.
С другой стороны, из воспоминаний О. Кариуса (на тот момент - танкист 20-й танковой дивизии вермахта) следует, что до Немана танки 20 тд дошли, не встретив ни малейшего сопротивления:
"С волнением мы ожидали первого боевого контакта с русскими. Но ничего подобного не случилось. Поскольку наш батальон головным не был, можно было предполагать такой контакт только в том случае, если авангард будет остановлен. Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день - аэродрома в Алитусе. Счастливые, мы скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться.
— Совсем неплохо здесь воевать, — сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой… "
Самое же удивительное заключается в том, что ни в одном источнике не упоминается хоть какое-то участие в бою у Алитуса главной ударной силы 5-й танковой дивизии - танков Т-34! Не заметить встречу с "тридцатьчетверкой" немцы не могли. В упомянутых выше мемуарах Кариуса "первому знакомству" с Т-34 посвящена целая глава, причем встреча эта оставила у немецких танкистов самые яркие воспоминания… Где же 22 июня были 50 новейших танков из состава 5-й танковой дивизии? Они так тщательно замаскировались?
В феврале 2010 г., во время презентации литовского издания "Анатомии катастрофы", я имел честь познакомиться с доктором истории, доцентом Вильнюсского университета Сигитасом Егелявичюсом. Оказалось, что господин Егилявичюс давно занимается историей 5-й танковой дивизии; более того - малым ребенком он был свидетелем (к счастью - достаточно далеким) боя у Канюкского моста через Неман и лично лазил в люки брошенных советских танков. Доктор Егилявичюс любезно предоставил нашему сайту нижеследующую статью:
Сигитас Егелявичюс - К вопросу об участии 5-ой танковой дивизии Красной Армии в боях 22. 06. 1941 года
5-ая танковая дивизия в июне 1941 г. дислоцировалась в г. Алитус и располагалась в военном городке на южной окраине города на левом/западном берегу Немана (в те времена это был крупнейший военный городок в северо-западной части СССР, равных себе не имевший вплоть до Бреста). Юго-западнее городка, на расстоянии 3-4 км, на берегу Немана на территории дер. Раджюнай весной 1941 г. приступили к устройству танкодрома.
По рассказам местных жителей, записанным в 40-ые годы, 18-19 июня (да, именно в эти дни части и соединения мехкорпусов Прибалтийского ОВО были приведены в состояние повышенной боевой готовности, выведены в укрытые от наблюдения с воздуха районы сосредоточения в литовских лесах - М.С. ) танки дивизии из военного городка в г. Алитус перебазировались на высокий обрывистый восточный (правый) берег Немана. В расстоянии 300-400 м от Немана на высоком берегу танки были рассредоточены на окраинах coceдствующих деревень - Канюкай и Муйжеленай. Танки расположились на опушках леса, в кустарниках возле ж/д полотна, в редкой сосновой роще дер. Канюкай между шоссейной дорогой и впадающей в Неман речкой Алове, a также севернее дер. Муйжеленай в роще между большаком и шоссе, ведущими к восточной (правобережной) части г. Алитус. Часть танков находилось в укрытиях, оборудованных в первые часы передислокации танков.
На северо-западной опушке рощи Канюкай (на левом фланге расположения дивизии) возле шоссе была расположена танковая засада Оттуда просматривался Канюкский мост через Неман, а также шоссе на подступах к мосту на левом (западном) берегу и ближайший отрезок извилистого шоссе, поднимающегося на высокий правый (восточный) берег. Транспортные средства дивизии были укрыты примерно в 500 м от засады на той же стороне шоссе, между шоссе и речкой Алове.
На поросших кустарником крутых склонах речки Алове якобы были заблаговременно оборудованы подземные склады вооружения, амуниции, боеприпасов и продовольствия. Хорошо замаскированный склад летом 1981 г. безуспешно пытался разыскать приезжий ветеран дивизии (возможно, это был п/п Григорий Найдин). На опушке леса, что на западной окраине дер. Муйжеленай, на восточном склоне холма Шакню калнас, возле безымянного ручья разместилось подразделение 120-мм минометов (даже в первой половине 50-ых гг. мы там находили 120-мм мины). Место расположения подразделений других частей 5 тд нам не известно.
Ранним утром 22 июня г. Алитус подвергся бомбардировке (по крайней мере, было совершено три налета). Бомбардировке подвергся центр города на левом (западном) берегу. Однако на склады и заранее опустевшие казармы военного городка не была сброшена ни одна бомба. Особенно интенсивной бомбардировке подверглась часть города, расположенная на восточном берегу - там к его северной окраине примыкал военный аэродром. Утром также был совершен налет на позиции 5 тд возле шоссе (по обе стороны шоссе, примерно на позиции засады). Возможно, немцы предполагали наличие в данной местности замаскированных русских танков и пытались нащупать их позиции. После этого налета немецкой авиации часть танков 5 тд была выведена из укрытий, подтянута к месту засады и расположена на противоположной стороне шоссе напротив засады.
Танки 5 тд на левый (западный) берег Немана 22 июня не переправлялись. Более того, западные подступы к г. Алитус вообще не оборонялись (подчеркнуто мной - М.С.) , хотя с господствующих высот к западу от города хорошо просматривалась местность, в т.ч. и проложенные к городу шоссейные дороги со стороны местечек Сейрияй и Симнас. По этим двум дорогам и двигались к переправам через Неман две танковые дивизии вермахта: 7-я и 20-я из состава 3-й Танковой Группы Г.Гота.
Ни на чем не основаны утверждения о боевых действиях танков дивизии на западном берегу Немана, равно как и рассказы о контратаках немецкой пехоты, поскольку у немцев в районе Канюкского моста пехоты не было. На западном берегу Немана вдоль шоссейных дорог Сейрияй-Алитус и Симнас-Алитус не было подбитых или брошенных русских танков. В списках воинских захоронений вдоль дороги Сейрияй-Алитус имеются следующие сведения о могилах немецких танкистов: ближе к Сейрияй - захоронение в одной безымянной могиле 4-х танкистов и отдельные захоронения 2-х ефрейторов; ближе к Алитус - ст. лейтенанта из 2. Pz. Reg. 25, офицера из 10. Pz. Reg. 25 и ефрейтора из 3. Pz. Sag. По этой дороге отступали (до района местечка Мирославас и дер. Толькунай) значительные силы красноармейцев, в т.ч. и артиллеристы, которые оказывали неорганизованное сопротивление. Предположительно упомянутые потери немцы понесли от огня отступающих.
22 июня в 13-30 (по западно-европейскому времени) передовые подразделения 20-ой танковой дивизии вермахта вышли на высоты западнее г. Алитус, откуда хорошо просматривался город. Не останавливаясь, немецкие танки через еще дымящийся после бомбежки город устремились к Неману и в 14-00 овладели городским мостом, не встретив сопротивления (полное совпадение с воспоминаниями О.Кариуса - М.С. ). Захватив затем восточную часть города (на правом берегу), восточные подступы к городу и аэродром, немецкие танкисты приостановили дальнейшее продвижение и обосновались на отдых до утра. Весьма правдоподобно, что части 5-тд из района севернее дер. Муйжеленай ушли на восток, не дожидаясь подхода немцев, т.е. еще до 14-15 часов 22 июня (мне это представляется не только "правдоподобным", но и единственно возможным объяснением того, почему немцы, переправившись на восточный берег Немана по северному мосту, не наткнулись лбом на танки, автомашины, артиллерию и личный состав 5 тд - М.С. ).
Тем не менее, на восточном берегу Немана немцы встретили определенное сопротивление со стороны стрелковых подразделений или уцелевшего персонала аэродрома. В этой части города остались захоронения 14 немецких военнослужащих (ефрейторов и рядовых), погибших в городе или на пригородных полях, но в надписях на могильных временных крестах нет упоминаний о танкистах. Есть также захоронения советских военнослужащих на восточном берегу: в городе могилы 11 военнослужащих, а на пригородных полях могилы 18 военнослужащих. Захоронения советских военнослужащих рассеяны на значительной территории - возможно, некоторые из них погибли при бомбежке и обстреле с воздуха. На северной окраине деревни Муйжеленай были подожжены (возможно, ударом немецких самолетов) 2 или 3 советских танка БТ.
Около 15 часов немцы захватили паромную переправу под местечком Нямунайтис (примерно в 7 км южнее г. Алитус). Паромная переправа под местечком Немунайтис существовала с конца 20-ых гг. и до 13 июля 1944 г. Немцы захватили паромную переправу с паромом и даже с паромщиком на западном берегу Немана. К вечеру они навели понтонный мост. Примерно в 17 часов немцами был захвачен еще один мост через Неман - у города Меркине (25 км южнее Алитуса).
Что же касается 7-ой танковой дивизии вермахта, то ее продвижение к переправам через Неман задерживалось. Шоссейная дорога, по которой двигалась 7 тд, была забита отступающими советскими войсками, в том числе и артиллерией. Отдельные части и подразделение оказывали неорганизованное сопротивление напирающим сзади немецким войскам и таким образом задерживали их продвижение. После непродолжительного, но ожесточенного боя вдоль шоссе в районе местечка Сейрияй (судя по спискам воинских захоронений, там погибло свыше 540 красноармейцев и 88 немецких солдат), танки 7 тд вышли к юго-западным окраинам г. Алитус примерно в 3 км от Канюкского моста через Неман. Немцы по южной окраине города, мимо военгородка, устремились к Неману. Возможно, что возле военгородка произошла стычка с разрозненными группами красноармейцев. Такое предположение подтверждается бывшим на территории военгородка захоронением 15 красноармейцев. Хотя не исключено, что они погибли позднее, ночью или даже на следующий день, когда, не зная обстановки, попытались пробраться к мосту.
В 18:00 - 18:20 (по западно-европейскому времени) немцы подошли к Канюкскому мосту (примерно в 4 км южнее северного городского автомобильного и ж/д моста) и сходу им овладели.* Предположительно, что передовой немецкий разведотряд на мотоциклах проскочил мост, по извилистой дороге поднялся на высокий восточный берег и беспрепятственно двинулся по шоссе дальше на восток в направлении г. Даугай. Засада советских танкистов немецких разведчиков пропустила, не открывая огня. Такой вывод можно сделать на основании того, что в районе засады не было захоронений немецких разведчиков, но примерно на 1 км дальше на восток возле шоссе были захоронения погибших 22 июня 4-х немецких солдат (1 фельдфебеля и 3 ефрейторов) из 2-й роты 37-го танкового разведбатальона.
Немецкие танки, вероятно, выждав некоторое время, также двинулись через мост на восточный берег. Миновав мост и не подозревая об опасности, танки 25-ого танкового полка 7-ой танковой дивизии вермахта по извилистому шоссе двинулись на высокий восточный берег и на подъеме были встречены орудийным огнем затаившихся в засаде танков 5 тд. Можно предположить, что в это же время к месту боя стали выдвигаться и танки из ближайших укрытий. Вероятно, немцы вызвали авиацию (в районе засады по обе стороны шоссе было разбито значительное количество советских танков, но воронок от разрывов бомб не было). По рассказам местных жителей, немецкая авиация на западную часть деревни Канюкай налетала дважды. Можно предположить, что немецкие самолеты атаковали советские танки пулеметно-пушечным огнем, поэтому и отсутствовали воронки от авиабомб (возможно, но мало вероятно; 20-мм авиапушки немецких истребителей были абсолютно непригодны для поражения Т-34, да и по броне легких танков, как правило, давали рикошет вследствие острого угла встречи с броней - М.С. )
На месте сражения примерно на протяжении в 1 км вдоль шоссе остались захоронения 39 красноармейцев. По рассказам местных жителей, принимавших участие в захоронении русских солдат, из некоторых сгоревших танков извлекались лишь обугленные останки, и они хоронились тут же, возле танков. Эти бесследные захоронения впоследствии не были учтены при переписи воинских захоронений. На этом участке также остались захоронения 23 немецких военнослужащих. В это число входят и упомянутые выше разведчики, а также старший ефрейтор разведбатальона и танкисты разных воинских званий 25-го танкового полка 7 тд вермахта. Немцы своих солдат хоронили сами, без участия местных жителей.
Пользуясь тем, что дорога вверх от Канюкского моста была перекрыта подбитыми немецкими танками, а другой дороги на восток от моста для немецких танков практически не было, танки 5-й танковой дивизии по шоссе отошли на восток. Отступая из района первого боя, дивизия теряла танки и по дороге, бросала неисправные танки. Так, примерно в 4-5 км на восток от места боя, в лесу за местечком Алове, на обочинах шоссе было оставлено 5-6 танков. Нет сведений о том, сколько брошенных танков осталось по дороге от дер. Поцелонис до г. Даугай.
23 июня танки 5 тд подходили к Вильнюсу, обходя город с юга. На территории Литвы второй и последний бой танков 5 тд произошел под вечер 23 июня на большаке Онушкис - Рудишкес (30-40 км юго-западнее Вильнюса), проложенном по заболоченной местности. Из засады под Рудишкес танк Т-34 подбил несколько немецких танков; бой произошел с танками 20-й танковой дивизии вермахта. Этот боевой эпизод даже отражен в боевом донесении штаба Северо-Западного фронта наркому обороны СССР от 24 июня. В донесении упоминается "сражение под Радзишки". Без всякого сомнения, имелось в виду местечко Рудишкес (на картах того времени наименование данного населенного пункта - Рудзишки).
Много лет спустя до г. Алитус докатилась молва, что группа уцелевших танков 5-й танковой дивизии, обходя стороной г. Вильнюс, добрались до района Бенеконе - Вороново и там приняли участие в сражениях, где и были уничтожены. В услышанном рассказе упоминались только танки Т-34 и КВ.
Сколько танков у Канюкского моста через Неман под г. Алитус потеряла немецкая 7 тд? В известном немецком донесении (телеграмма штаба 3-й Танковой Группы в штаб Группы армий "Центр" от 23 июня - М.С. ) потери обозначаются в количестве 11 танков, в т.ч. 4 тяжелых ("тяжелым танком" в вермахте назывался Pz-IV). На третий день войны по шоссе через Канюкский мост проследовало на восток подразделение военной разведки под командованием капитана Губера (Huber), в составе которой находился переводчик, бывший офицер литовской разведки капитан Бронюс Аушротас. Группа останавливалась на месте упоминаемого танкового боя. Аушротас в своих воспоминаниях пишет, что он насчитал около 12 подбитых немецких танков. Как видим, данные о немецких потерях из двух независимых друг от друга источников практически сходятся.**
* - В первой половине 40-ых гг. среди местного населения ходили рассказы о том, что Канюкский мост спас от разрушения молодой парень, участник антисоветского подполья. Якобы ему было поручено наблюдение за мостом на случай начала войны. После вывода советских танков на восточный берег Немана, он обнаружил проложенные в мелком кустарнике на скатах шоссе провода, ведущие к мосту (в те времена между рекой и шоссейной дорогой находились 3 усадьбы, так что ходить по этой местности было относительно безопасно). Во время налетов немецкой авиации на г. Алитус, когда стало ясно, что действительно началась война, он вырезал и оттащил в сторону несколько метров проводов.
** Встречающиеся в ряде публикаций сообщения о том, что 7 тд потеряла в бою у Алитуса "половину своих танков", противоречат фактам, документам и здравому смыслу. "Половина танков" 7 тд - это как минимум 500 танкистов (125*4); разумеется, в разбитом 45-мм или 76-мм снарядом и сгоревшем танке погибает не весь экипаж, кому-то удается выбраться из горящей "коробки", но 18 захороненных танкистов и 125 подбитых танков никак не согласуются.
Известно, что на 21 июЛя безвозвратные потери танков 7 тд составили 57 танков, на 6 сентября - 81 танк (11 Pz.II, 59 Pz.38 (t), 9 Pz.IV). Даже последняя цифра соответствует лишь 32% от первоначальной численности (без учета "командирских танков и танкеток Pz.I)
P.S. В документах штаба 8-й авиадивизии обнаружился отчет командира 86-й авиабазы (именно она обслуживала аэродром в Алитус) подполковника Морозова (ЦАМО, ф. 200045, оп. 1, д. 3, л.л. 19-21). Этот документ добавляет несколько новых штрихов к картине "сражения, не знать о котором просто стыдно".
"…В промежуток времени примерно от 14 до 16 часов 22.6.41 с командного пункта наблюдали движение колонны танков в направлении на Алитус. Приняв колонну танков противника за свои танки продолжали занимать оборону аэродрома.
Мост через реку Неман не был взорван и танки противника, пройдя без препятственно через мост, вошли в городок мотополка, в тыл левого фланга авиабазы и аэродрома. Связи с частями не было. В 3-30 (так в тексте, очевидно, имеется в виду 15-30, т.е. "полчетвертого вечера" - М.С.) 22 июня, получив донесение от бойцов строительного батальона № 181, убегавших от пулеметного огня, а также и от сержанта базы Белоусова, что танки противника появились в городке мотострелкового полка [ 5-й танковой дивизии], немедленно приступили к эвакуации автотранспорта, боеприпасов и секретной документации. Машина ГАЗ-АА, на которой были отправлены раненые в медсанбат 5 тд, пропала без вести. Машина ГАЗ-АА в момент выхода из окружения на перекрестке дорог Алитус-Каунас подожжена огнем танка противника. На этой машине взорвались и сгорели патронов разных систем 59.280 штук. В Каунас база сосредоточилась в 19-00 22.6.41...
Предварительный просмотр:
Уважаемые пользователи! Если в ходе ознакомления с данным материалом у вас появилось желание задать вопрос лично Марку Солонину, предлагаем воспользоваться
3-я танковая группа. Алитус
Расположение советских частей на вильнюсско-каунасском направлении утром 22 июня было типичным для приграничных армий. Из состава четырех стрелковых дивизий 11-й армии на границе находилось по одному полку, из состава пятой стрелковой дивизии - два батальона. Этой завесе противостояли пять армейских корпусов немецких 16-й и 9-й армий, а также два моторизованных корпуса 3-й танковой группы. Стоявшие на границе советские стрелковые полки были атакованы, по меньшей мере, двумя пехотными дивизиями каждый. В связи с этим общая «немота» советской артиллерии в полосе 3-й танковой группы была, пожалуй, выражена в наибольшей степени. В отчете группы по итогам боев указывалось: «На всех участках фронта противник оказывал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия артиллерии противника» .
Методика наступления немецких танковых групп в первые дни войны с СССР напоминала принцип действия проходческого щита. При прокладке тоннелей ножевое кольцо щита вдавливают в грунт, а затем выбирается ограниченный кольцом цилиндр грунта. Немецкие танковые группы наступали двумя моторизованными корпусами на флангах и своего построения и армейским корпусом в центре. Танковые соединения пробивались в глубину обороны, а наступавшая в центре пехота перемалывала оказавшегося между двумя глубокими вклинениями противника. Такое построение позволяло рационально использовать дорожную сеть и повышало устойчивость к контрударам - внешние фланги моторизованных корпусов разделяло приличное расстояние. Перерубить «проходческий щит» фланговыми ударами было нетривиальной задачей.
В ограниченном пространстве в Прибалтике построение «проходческим щитом» не применялось, а все остальные танковые группы (3, 2 и 1-я) строились именно так. Внешние фланги 3-й танковой группы образовывали XXXIX и LVII моторизованные корпуса, а центр - пехота V армейского корпуса. На северном фланге стык с группой армий «Север» обеспечивал VI армейский корпус. Острие удара XXXIX моторизованного корпуса было нацелено на переправу через Неман у Алитуса, а 12-я танковая дивизия LVII корпуса двигалась к переправе через туже реку у Меркине. Важным преимуществом танковой группы Гота было отсутствие водных преград прямо на границе. Танковым группам Гудериана и Клейста нужно было форсировать Буг, а на пути 3 ТГр такого препятствия не было.
Отсутствие необходимости форсировать водную преграду уже в первые часы боевых действий сделало продвижение танков и пехоты Гота особенно стремительным. Пограничные укрепления были взяты с ходу. Беспокойство вызвало только донесение воздушной разведки о мелких группах советских войск, отходящих к Неману.
Задачей танковых дивизий становится возможно быстрый прорыв к реке, до того как она станет устойчивым рубежом обороны.
Первой к Неману прорвалась 7-я танковая дивизия XXXIX корпуса. Около часу дня 22 июня она входит в западную часть Алитуса и захватывает оба моста через Неман в неповрежденном состоянии. Даже в не располагающем к эмоциям документе, журнале боевых действий 3-й танковой группы, относительно захвата мостов сказано: «На это не рассчитывал никто». Позднее немцы писали, что у пленного советского офицера-сапера был найден приказ, предписывающий взорвать мосты в 19.00 22 июня. Это позволило им пуститься в рассуждения относительно того, что «ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты». Впрочем, давайте поставим себя на место этого офицера. Буквально только что по радио прозвучала речь Молотова. Первое впечатление - шок. Решиться на взрыв моста довольно далеко от границы через несколько часов после начала войны было не так-то просто. К глубоким прорывам противника еще только предстояло привыкнуть. Кроме того, через мосты отходили отступающие от границы советские части. Взрывать у них перед носом мосты было бы плохой идеей. Через два часа после успешного прорыва к Алитусу удача улыбается соседнему LVII корпусу: мотоциклисты захватывают переправу в Меркине. Все тщательно разработанные в штабе Гота планы строительства переправ взамен взорванных с облегчением откладываются в сторону. Могло показаться, что война с СССР станет очередным блицкригом.
Надо сказать, что советская версия боя под Алитусом существенно отличается от нарисованной немцами картины быстрого захвата мостов. Так, согласно статье доктора исторических наук, профессора М.В. Ежова «Танковый бой первого дня войны», немцы были встречены огнем еще на подступах к Алитусу: «…по приказу командования 11-й армии 5-я танковая дивизия выдвинулась на западный берег Немана для обороны предмостных позиций…» Соответственно мосты, согласно этой версии, были взяты с боем, при интенсивной поддержке авиации: «…на позиции, занятые советскими танкистами на западном берегу Немана, враги обрушили бомбовые удары, огонь артиллерии. Они несли тяжелые потери. Вражеским танкам удалось прорваться через мост на восточный берег Немана южнее Алитуса. Но они были сразу же контратакованы подразделениями 5-й танковой дивизии, которые смяли немецкие танки и ворвались в город». Такой сценарий не очень-то вязался с последующим продвижением немцев дальше к Минску. Поэтому тов. Ежов был снова вынужден бросить в бой многострадальные Люфтваффе: «Исход боя решила авиация врага, непрерывно наносившая удары по нашим танковым подразделениям. Не имея прикрытия с воздуха, они понесли большие потери и к исходу дня вынуждены были вновь отойти на восточный берег Немана». Так немецкие ВВС становятся чудо-оружием, рассеивающим танковые соединения Красной армии с сотнями танков. Отказ от признания очевидного, утраты переправы под внезапным ударом, порождает необходимость дополнительных объяснений. Особенно неубедительно начинают звучать все эти объяснения на фоне полусотни танков Т-34, имевшихся в 5-й танковой дивизии к началу войны. Люди задаются вопросом: «Ладно, бессмысленные контрудары, но тут-то немцы сами на рожон перли?! Стой и расстреливай их с места!» На ходу появляется еще одно объяснение общей неудачи - недостаток бронебойных снарядов у Т-34. Все это наспех построенное здание рушится при попытке разобраться, откуда у Люфтваффе такая нечеловеческая эффективность? Потом на подобных недоговорках и натяжках пышным цветом расцветает конспирология.
Начальник штаба 3-го мехкорпуса П.А. Ротмистров, на которого ссылается в своей статье Ежов, никаких замысловатых причинно-следственных связей неуспеха не строит. В его воспоминаниях нет ни слова о боях на подступах к Алитусу, на западном берегу Немана. В «Стальной гвардии» Ротмистров пишет следующее: «Командир дивизии полковник Ф.Ф. Федоров успел выдвинуть к мосту у Алитуса только артиллерию 5-го мотострелкового полка, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и 2-й батальон 9-го танкового полка. Артиллеристы и танкисты, подпустив танки врага на 200–300 метров, открыли огонь прямой наводкой. За 30–40 минут боя они подбили 16 вражеских машин и на время задержали танковую колонну 39-го моторизованного корпуса фашистов» . В таком варианте противоречия с документами 3-й ТГр уже нет. Перечисленные части дивизии полковника Федорова выдвигаются к мосту уже после его захвата и задерживают развитие наступления с плацдарма на восточном берегу, подбив некоторое количество вражеских танков. При всех претензиях к Ротмистрову как к мемуаристу в целом здесь он не дает повода усомниться в своих словах.
Если бы советская 5-я танковая дивизия успела выйти к мостам у Алитуса раньше, то форсирование Немана стало бы для передовых соединений 3-й танковой группы сложной задачей. Им бы пришлось продираться через энное количество разнокалиберных танков, и вряд ли она бы завоевала желтую майку лидера. Однако советские танки подошли к мостам уже тогда, когда они были заняты немцами. Поэтому для советских войск сражение развивалось по сценарию «атаки на плацдарм», а не «оборона предмостной позиции». Во второй половине дня 22 июня танкисты дивизии Ф.Ф. Федорова предприняли ряд атак на вражеские плацдармы, но все они были безрезультатны. Атакующие Т-34 были, разумеется, куда уязвимее занимающих статичные позиции, т. е. ответ на вопрос «А что случилось с 50 Т-34?» приобретает более простой и очевидный ответ.
С другой стороны, попытки немцев прорваться с плацдармов также были поначалу безуспешными. Установка сверху была соответствующая, командование танковой группы планировало «уже в первый день продвинуться так далеко на восток от Немана, насколько это вообще возможно». Однако советские танкисты заняли выгодные позиции на обратных скатах высот на подступах к Алитусу. Как вспоминал танкист 7-й танковой дивизии Хорст Орлов, попытка продвигаться на восток с южного плацдарма сразу привела к потере шести танков. Они стали жертвами советской танковой засады. Гот же продолжал требовать от всех своих корпусов «двигаться дальше на восток, не дожидаясь отставших дивизий. Вечером 22 июня - наступление до последней возможности». XXXIX корпусу предписывалось еще до конца дня прорваться до Вильнюса. Но ни о каком прорыве с двух удачно захваченных переправ пока не было и речи. Ситуация вошла в положение устойчивого равновесия. Советская сторона не могла ликвидировать плацдармы, немцы - «вскрыть» их. Особенно унизительно было то, что соседний LVII моторизованный корпус продвинулся дальше от Немана на восток, поздно вечером он достиг Варены, выполнив задачу дня.
Вечером к Алитусу подошли танки 20-й танковой дивизии. Они были направлены на северный плацдарм. При этом подошедшие танковые части передали часть своего боекомплекта танкистам дивизии Майнтойфеля - в результате тяжелого дневного боя они расстреляли большую часть боезапаса. Подход подкреплений изменил соотношение сил. Этим было решено воспользоваться, и немедленно. Захват немцами сразу двух плацдармов на Немане дал им известную свободу выбора направления главного удара. Около 21.00 22 июня был «вскрыт» северный плацдарм. Советская 5-я танковая дивизия оказалась под угрозой удара во фланг и тыл. От идеи ликвидации немецкого плацдарма на Немане пришлось отказаться. Потрепанные части дивизии Федорова начали отход от Алитуса на северо-восток. Однако воспользоваться открывшимися возможностями дальнейшего продвижения на восток немцы воспользоваться уже не успевают. С наступлением темноты боевые действия прекращаются.
В вечернем донесении 3-й танковой группы бой под Алитусом был оценен как «крупнейшая танковая битва за период этой войны» для 7-й танковой дивизии. Имеется в виду, очевидно, не война с СССР, а Вторая мировая война, начавшаяся 1 сентября 1939 г. Потери советской 5-й танковой дивизии в донесении о бое в штаб группы армий «Центр» были оценены в 70 танков, в ЖБД 3-й ТГр - 80 танков. Соответственно собственные потери до донесению 3-й ТГр составили 11 танков, включая 4 «тяжелых» (видимо, речь идет о Pz.IV). Не совсем понятно, какие потери имеются в виду. Скорее всего - безвозвратные. Соответственно общие потери должны быть по крайней мере в два-три раза больше. По советским данным, из 24 участвовавших в бою танков Т-28 было потеряно 16, из 44 Т-34 - 27, из 45 БТ-7 - 30. Итого 73 машины, что вполне стыкуется с немецкими данными.
Нельзя сказать, что Гот был полностью удовлетворен результатами дня. Дело было даже не в том, что не удалось сразу прорваться с плацдармов у Алитуса на восток. В журнале боевых действий 3-й ТГр по итогам дня было записано следующее: «Можно усомниться в том, было ли вообще необходимым и целесообразным введение в бой пехотных дивизий ввиду открывшегося теперь фактического положения противника». Из-за некоторой переоценки немецкой разведкой противостоящих 3-й ТГр сил Красной армии ее построение «проходческим щитом» было неоптимальным с точки зрения обстановки.
Моторизованные корпуса Гота 22 июня были стиснуты между армейскими корпусами и глубоко эшелонированы в глубину. Неоспоримым плюсом такого положения было спокойствие за тыл, где еще оставались разрозненные советские части. В остальном сужение полос корпусов заключало в себе массу недостатков. Оно замедляло продвижение группы, а также лишало авангарды, встречавшие сопротивление противника, поддержки далеко отставшей артиллерии. Кроме того, жесткое разделение полос наступления исключало законные цели танков из ведения мотокорпусов. Так, медленное продвижение VI АК к Приенаю (он вышел к реке только 23 июня) привело к взрыву там единственного моста через Неман. Если бы к Приенаю вышла танковая дивизия, то мост был бы захвачен уже в первые часы войны, когда Красная армия еще находилась в ступоре перехода от состояния мира к состоянию войны. Наилучшим вариантом для 3-й ТГр был бы прорыв на широком фронте к Неману моторизованными корпусами, с быстрым захватом всех переправ. Приходится в очередной раз констатировать, что перед нами далеко не «идеальный шторм».
СССР: Литва |
|
Тактическая и оперативная победа Германии |
|
Противники |
|
Командующие |
|
Полковник Ф. Ф. Фёдоров |
Генерал-майор Ханс фон Функ (7-я дивизия) генерал-лейтенант Ганс Юрген Штумпф (20-я дивизия) |
Силы сторон |
|
5-я танковая дивизия Итого: 268 танков, 76 бронеавтомобилей (исправно гораздо меньше) |
7-я танковая дивизия 20-я танковая дивизия Итого: около 500 танков |
Военные потери |
|
Неизвестно |
Неизвестно |
Одно из первых танковых сражений Великой Отечественной войны. Произошло 22-23 июня 1941 года в Литве в районе Алитуса.
С немецкой стороны в нём участвовали 7-я танковая дивизия генерал-майора Г. фон Функа и 20-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Х. Штумпфа (всего более 500 танков), с советской - 5-я танковая дивизия 11-й армии Северо-Западного фронта полковника Ф. Ф. Фёдорова (лучшее танковое соединение РККА по итогам 1940 года; имела на вооружении 268 танков и 76 бронеавтомобилей, однако число исправных было заметно меньше).
Силы сторон
Немецкая 3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота (в составе двух моторизованных и двух армейских корпусов, всего 4 танковые, 3 моторизованные и 4 пехотные дивизии) наносила основной удар в Литве на вильнюсском направлении, с тем чтобы как можно быстрее форсировать Неман и выйти в тыл советского Западного фронта с севера.
- 57-й моторизованный корпус (в авангарде - 12-я танковая дивизия) наступал в направление Мяркине;
- 39-й мотокорпус (в авангарде - 7-я и 20-я танковые дивизии) атаковал в направлении Алитус;
- 5-й армейский корпус (2 пехотные дивизии) наступал в промежутке между Мяркине и Алитусом,
- 6-й армейский корпус (2 пехотные дивизии) продвигался к Неману севернее Алитуса в направлении Пренай.
Немецким войскам на алитусском направлении противостояли советская 128-я стрелковая дивизия, батальоны 126-й и 23-й стрелковых дивизий, пограничные заставы и строители укреплений Алитусского укрепрайона.
В районе Алитуса дислоцировалась советская 5-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Чуть дальше от границы в районе Варена (Ораны) располагались части 29-го Литовского территориального корпуса (управление корпуса, артполк и 184-я стрелковая дивизия).
Действия сторон
Ранним утром 22 июня после артиллерийско-бомбового огневого налёта советские войска на алитусском направлении были атакованы двумя танковыми дивизиями 39-го мотокорпуса и двумя пехотными дивизиями 5-го армейского корпуса.
Советская 128-я стрелковая дивизия была рассечена и разгромлена, её командир генерал-майор А. С. Зотов попал в плен. Остатки дивизии разрозненными группами отступали за Неман и далее к Западной Двине.
Немецкие пехотные дивизии остались сражаться с остатками советских войск на западном берегу Немана (23 июня оба армейских корпуса были выведены из подчинения командующего 3-й танковой группы и переданы штабу 9-й армии). А тем временем обе немецкие танковые дивизии 39-го мотокорпуса устремились к Алитусу, стремясь захватить оба имевшиеся в этом районе моста.
Около полудня 22 июня в районе Алитуса завязался бой боевых групп обеих танковых дивизий вермахта и авангарда советской 5-й танковой дивизии. Подавив авиацией и артиллерией советскую оборону (наступление 3-й танковой группы поддерживал 8-й авиакорпус Вольфрама фон Рихтгофена), противнику удалось захватить оба моста и прорваться на восточный берег Немана. Подразделения НКВД, на которые была возложена задача охраны мостов, и саперы подрывных команд ничего сделать не смогли.
На восточном берегу Немана в бой вступили основные силы советской 5-й танковой дивизии, которые отбросили немецких танкистов к Алитусу. Бой в Алитусе продолжался до позднего вечера 22 июня.
Утром 23 июня основные силы 5-й танковой дивизии оказались зажаты в районе Алитуса на восточном берегу Немана со всех сторон двумя танковыми дивизиями 39-го мотокорпуса. Под давлением превосходящих сил противника около 8-9 часов утра советские танкисты, растратив почти все боеприпасы и горючее, начали отступление к Вильнюсу, сдерживая противника.
Оценка сражения
Командующий 3-й танковой группы Герман Гот писал в своих мемуарах:
А.Исаев привел свидетельство участника того боя с немецкой стороны Хорста Орлова, впоследствии - генерал-майора:
Потери сторон
Данные о потерях сторон в сражении за Алитус неизвестны.
Герман Гот сообщил об уничтожении 70 советских танков; с его же слов, немецкие потери составили 11 танков. Однако очевидно, что так как поле боя осталось за немцами, Гот учел только невосполнимые потери - танки, которые не подлежали ремонту.
Последствия
В результате поражения под Алитусом путь немецких войск на Вильнюс и далее, в тыл советскому Западному фронту был открыт.
Надо отметить, что Литовский 29-й территориальный стрелковый корпус в боях с немецкими войсками практически не участвовал, а некоторые подразделения даже атаковали советские войска. Из 18 тысяч бойцов и командиров на соединение с Красной Армией вышло не более 2 тысяч литовцев.
Оттесненная от Алитуса 5-я танковая дивизия во второй половине дня 23 июня дала бой у южной и юго-западной окраин Вильнюса, в ходе которого снова понесла серьёзные потери. Её остатки отступили на юг, в Белоруссию, где 24 июня в районе Молодечно вошли в подчинение командования 13-й армии Западного фронта. В дивизии оставалось 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий. 26 июня 5-я танковая дивизия организованно вышла к Борисову, откуда убыла в Калугу на переформирование.
Операция «Барбаросса» планировалась долго и скрупулёзно - дольше, чем «Блау» или «Цитадель». Удары вермахта в июне 1941 года были быстрыми и оглушительными. Однако большой ошибкой было бы считать, что в первый день войны у немцев всё шло гладко, точно так же, как далеко не везде по катастрофическому сценарию прошли бои для Красной армии.
Обстоятельства вступления Красной армии в войну не способствовали эффективному сопротивлению. Главные силы большинства назначенных в планах прикрытия для обороны границы соединений находились в летних лагерях и казармах, хорошо, если не в десятке-другом километров от пограничных столбов. Непосредственно на границе оставались отдельные стрелковые батальоны этих дивизий.
Вторжение началось! Колонна танков Pz .Kpfw.III пылит по дороге под ослепительным летним солнцем
В результате и без того достаточно разреженное прикрытие западных рубежей превращалось в эфемерную завесу. Наличие близ границ строительных частей не улучшало, а ухудшало положение: ринувшиеся в тыл безоружные стройбаты, имевшие лишь по нескольку десятков винтовок и револьверов, оказывали деморализующее и дезорганизующее влияние не боевые части.
Всё это известно. Однако всегда интересны отклонения от общего шаблона - как в одну, так и в другую сторону: как упорное сопротивление со стороны Красной армии, вплоть до срыва первоначальных планов противника, так и упущенные возможности организации устойчивой обороны. Такое тоже имело место: изначально благоприятные позиции и соотношение сил, возможности которых не были использованы. Ведь не везде на линии границы вермахт был одинаково силён: на вспомогательных направлениях условия вступления в бой для советских частей оказывались благоприятнее, нежели под ударом парового катка танковых групп.
Крепкие стены старой крепости
Первым и самым известным примером ситуации вида «что-то пошло не так» является штурм Брестской крепости. При этом мина замедленного действия оказалась заложена в самом плане наступления 45-й пехотной дивизии генерал-майора Фрица Шлипера (Fritz Schlieper). Прочность стен и перекрытий старой крепости недооценивалась, и для её разрушения немцы не подготовили соответствующих артсистем. Реактивные миномёты и орудия калибра 150 и 210 мм не могли сокрушить крепостные сооружения - они сметали всё во дворах цитадели и фортов, но не пробивали казематов.
Гарнизонный Свято-Николаевский собор Брестской крепости, на 22 июня 1941 - клуб 84-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии. В первый день войны собор стал одним из центральных пунктов обороны цитадели, в нём была блокирована прорвавшаяся в цитадель группа 135-го полка 45-й пехотной дивизии
Следующим неверным ходом стал достаточно расслабленный штурм, когда два пехотных батальона немцев попали под обстрел из пулемётов с последующей гибелью командиров и потерей управления. В совокупности всё это позволило выжить костяку гарнизона и организовать упорную оборону крепости.
С другой стороны, нельзя не признать: для достижения того же эффекта достаточно было меньших сил, чем запертые в Брестской крепости батальоны двух советских стрелковых дивизий и отдельных частей.
Нет сил обороняться? Наступай!
В случае с Брестской крепостью немцы сами допустили ошибки. Поэтому вопрос «можно ли считать это полноценным примером успеха в обороне?» вполне уместен. Однако Красная армия добивалась результатов выше ожидаемых и при практически безошибочных действиях противника. Такой случай произошёл южнее Бреста - в соседнем Киевском особом военном округе, под Владимиром-Волынским. Тут немцы с любой точки зрения действовали правильно. Именно здесь переодетые в советскую форму диверсанты «Бранденбурга» захватили важный мост у Выгоданки.
Вопреки выраженным в словах известной песни пропагандистским заявлениям «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей клочка не отдадим» , строительство укреплений перед войной здесь велось с учётом военной целесообразности. В связи с этим очертания переднего края участков обороны Владимир-Волынского укрепрайона не повторяли линию границы, проходившей по Бугу. Выступ границы в сторону Генерал-губернаторства (оккупированной Германией Польши), образованный изгибом русла Буга в районе Лудина, не оборудовался для длительной обороны. Позиции опорных пунктов укрепрайона «Янов» и «Поромов» находились в основании выступа.
Оборонительные сооружения Владимир-Волынского укреплённого района: слева и по центру ДОТ у Устилуга, справа ДОТ опорного пункта у Янова (по клику доступна увеличенная версия)
Успешно форсировавшая с помощью «бранденбуржцев» Буг 44-я пехотная дивизия вермахта, углубившись на советскую территорию, столкнулась с узлом обороны «Янов» Владимир-Волынского УРа и застряла в боях за него. Соседняя 298-я пехотная дивизия встретилась с упорным сопротивлением в опорном пункте «Корчунев» того же укрепрайона. Тем временем ответственная за этот участок советская 87-я стрелковая дивизия была поднята по тревоге и начала марш к границе. На подступы к Владимиру-Волынскому части дивизии вышли около 09:00, ни о каком занятии позиций на границе по плану прикрытия уже не могло быть и речи.
Собрав своё соединение в кулак, командир 87-й сд генерал-майор Ф.Ф. Алябушев принял решение контратаковать плацдарм немцев у Устилуга (западнее Владимира-Волынского) и тем самым предотвратить захват города и развитие наступления немцев вдоль шоссе на Луцк. Алябушев мог, конечно, растянуться в нитку в назначенной ему широкой полосе обороны и ждать, пока его раздавят. Приняв рискованное решение на контрудар, комдив обеспечил деблокирование части узлов обороны УРа и предотвратил развитие прорыва вдоль шоссе.
Погибший через считанные дни генерал Алябушев не знал и не мог знать планов противника, но его решение имело далеко идущие последствия. Контрудар 87-й стрелковой дивизии пришёлся по важнейшему для противника участку. Ввод 22 июня в бой 14-й танковой дивизии немцев и её прорыв в глубину советской территории не состоялся. Более того, со скандалом и спорами немецкое командование приняло решение поменять первоначальный план и перенаправить под Владимир-Волынский 13-ю танковую дивизию, поперёк тыловых колонн 6-й немецкой армии. Это было первое из отклонений от первоначального плана, которые в дальнейшем станут системой и приведут к краху «Барбароссы». На вопрос, где был сделан первый шаг к этому, можно уверенно ответить - под Владимиром-Волынским.
Двойной удар
В своё время большую известность получили действия под Рава-Русской 41-й стрелковой дивизии генерал-майора Г.Н. Микушева. Они обросли множеством легенд, начиная от проникновения на территорию противника и заканчивая занятием обороны до начала военных действий вопреки указаниям начальства. На самом деле 41-я сд так же, как и другие стрелковые дивизии особых округов, выдвигалась к границе уже после начала боевых действий. Микушев лишь несколько ускорил процесс указанием «не ждать полного построения частей… выдвигаться по мере готовности подразделений» .
Бой, ставший легендой, состоялся во второй половине дня 22 июня. Наступавшие на этом участке 24-я и 262-я пехотные дивизии IV армейского корпуса немцев застряли на позициях Рава-Русского укрепрайона. Между двумя немецкими дивизиями имелся уступ, который Микушев использовал для контрудара во фланг 262-й дивизии. Успеху контрудара способствовало то, что соединению Микушева был придан корпусной артполк со 152-мм орудиями.
Атаковав во фланг 262-ю пд, части советской 41-й сд оттеснили противника к границе. В штабе группы армий «Юг» происходившее описали словами «262-я пд оказалась подвержена боязни противника и отступила» . Казалось бы, самое время почивать на лаврах, однако генерал Микушев принял нестандартное решение. Заставив отступить и встать в оборону с расстрелом снарядов в никуда одну немецкую дивизию, он… развернулся и ударил по второй! Причём, если судить по немецким донесениям, произошли эти события с минимальной паузой.
Для многих бойцов и командиров Красной армии война началась именно так. Для многих, но не для всех
Левое крыло 24-й пд оказалось отброшено назад. В итоге 41-я сд не только обеспечила удержание вверенного участка обороны, но и оказала влияние на обстановку в масштабах фронта и группы армий. В случае успешного прорыва обороны немцы предполагали ввести в прорыв по проходившему здесь шоссе через Рава-Русскую XIV моторизованный корпус. Это имело бы поистине катастрофические последствия для Юго-Западного фронта и, скорее всего, не позволило бы организовать контрудары во фланг наступающим на Луцк и Дубно корпусам 1-й танковой группы.
Подводя черту под действиями генерала Микушева, следует ответить на вопрос: а было ли вторжение на территорию противника? Конечно, утверждения вроде «советские части пересекли границу и гнали врага 3 километра» для 22 июня 1941 года - не более чем фантазии. Однако пересечение Красной армией границы с востока на запад всё же имело место. Это произошло вечером 22 июня в полосе упомянутой 87-й сд генерала Алябушева. По немецким документам фиксируется вторжение «двух русских рот с артиллерией» в 4 километрах севернее селения Маче, на западном берегу Буга. Для отражения этой вылазки явно разведывательного характера уже глубокой ночью на 23 июня немцы задействовали батальон мотопехоты из ждавшей своей очереди на прорыв 14-й танковой дивизии. Советские документы на этот счёт предсказуемо отсутствуют, и назвать имена тех, кто уже 22 июня 1941 года воевал на чужой территории, к большому сожалению, пока нельзя.
Перемышль: успех или замаскированный провал?
Начитанный любитель истории в этом месте скажет: «А теперь нам расскажут про Перемышль» . Он будет прав, но с важной оговоркой. Собственно, на действиях 99-й стрелковой дивизии полковника Н.И. Дементьева под Перемышлем проходит водораздел между удачными действиями Красной армии и её упущенными возможностями.
Город Перемышль находился на периферии задач немецкой 17-й армии, и для действий в городе выделялась всего одна усиленная рота. Справиться с ней Красная армия, конечно, справилась. Но одновременно был пропущен кризис, возникший на смежном участке Львовского выступа. Здесь форсировали реку Сан и наступали две немецкие пехотные дивизии, 257-я и 68-я.
На переправе 257-й пехотной дивизии вермахта через Сан у Ярослава
Форсирование Сана подразделениями 257-й пд на рассвете 22 июня происходило в такой тишине, что самым громким звуком на этом участке было кваканье лягушек. Наступавшие даже слышали глухую канонаду под Равой-Русской. Без единого выстрела и без всяких «бранденбуржцев» немцы захватили железнодорожный мост в Радымно и одновременно переправились через Сан на резиновых лодках. Происходило всё это на правом фланге советской 99-й стрелковой дивизии.
Точно так же, практически без противодействия, форсировала Сан у Ярослава 68-я пд. Немцев не удалось сдержать даже после их выхода к ДОТам Рава-Русского укрепрайона. Здесь, так же как и под Устилугом, цепочка ДОТов располагалась в основании выступа границы. Но ни УРовские части, ни пехота ответственной за выступ границы 97-й сд сравнимого результата в обороне не добились. Командир этого соединения полковник Н. М. Захаров не сумел спланировать и реализовать контрудары, схожие с действиями Микушева или Алябушева.
Если неудачу атакованной сразу четырьмя дивизиями противника 97-й сд можно было оправдать превосходством врага и сковыванием соединения оборонительными боями, то командир 99-й сд проявил труднообъяснимую пассивность, не будучи скованным сколь-нибудь значимыми силами врага. При этом никакой паники на этом участке фронта не было. В журнале боевых действий 257-й пд по итогам первого дня отмечалось:
«Русские являются упорными и храбрыми бойцами, часто действующими из засады и обладающими хорошими навыками стрельбы» .
Позже танки советского 4-го мехкорпуса устроят избиение 68-й пд: командование 17-й армии вынуждено будет вывести её из боя во второй эшелон. Но это будет позже, да и 4-й мехкорпус был самым ценным ресурсом всего Юго-Западного фронта. А вечером 22 июня 1941 года 68-я и 257-я пехотные дивизии вермахта прорвали советскую оборону и создали опасный разрыв между советскими 6-й и 26-й армиями на вспомогательном направлении. Возможность сдержать врага на рубеже Сана или хотя бы на позициях укрепрайона оказалась упущена.
«Первый блин» полковника Федюнинского
Ещё одним направлением, на котором Красная армия вполне могла достичь локального успеха, было ковельское. Крупный дорожный узел на подступах к Полесью, Ковель лежал в стороне от направления главного удара как 1-й, так и 2-й танковых групп вермахта. Отвечал за оборону на Ковельском направлении 15-й стрелковый корпус под командованием полковника И.И. Федюнинского. Немцы выделили для продвижения по оси Хелм – Ковель XVII армейский корпус генерала от инфантерии Вернера Киница (Werner Kienitz) в составе всего двух пехотных дивизий, 56-й и 62-й. Федюнинский мог противопоставить им свои 45-ю и 62-ю стрелковые дивизии. Подтянутая решением Военного совета округа от 11 июня на ковельское направление 62-я сд существенно улучшила соотношение сил для советских войск, и оно стало вовсе не таким разгромным, как на других участках границы с оккупированной немцами Польшей.
Несмотря на типичные для 22 июня проблемы, связанные с разбросанностью частей, 45-я и 62-я сд находились в хорошей форме. Их личный состав освоил самозарядные винтовки СВТ, дивизионная артиллерия обоих соединений к 22 июня вернулась из летних лагерей в Сарнах. Возглавлял 45-ю сд толковый командир, 50-летний генерал-майор Г.И. Шерстюк - бывший царский прапорщик, в Гражданскую успевший послужить и у деникинцев. На советские войска работали даже последствия боёв сентября 1939 года - железнодорожный мост через Буг на линии Хелм – Ковель был взорван, и после установления демаркационной линии между СССР и Германией острой хозяйственной необходимости его восстанавливать не было. Коварным «бранденбуржцам» захватывать здесь было просто нечего! Части корпуса Киница были обречены на наведение переправ и форсирование реки с боем.
Немецкое наступление развивалось вдоль крупных магистралей, защите которых советское командование должно было уделить повышенное внимание
Первый раунд немцы ожидаемо выиграли: форсирование Буга на рассвете произошло без серьёзных столкновений. Однако движение по наведённым переправам застопорилось. В журнале боевых действий XVII корпуса указывалось:
«На ведущих к мосту дорогах скапливаются войска и колонны всех видов оружия, которые хотят переправиться. На другом берегу не хватает артиллерии для поддержки дальнейшего наступления» .
Хаос на переправах вынудил самого командира корпуса генерала Киница отправиться к переправе и наводить порядок. Немецкий генерал счёл нужным лично разбираться с проблемным участком, а вот полковник Федюнинский весь день просидел в Ковеле вдали от фронта.
После подтягивания к границе главных сил двух советских дивизий последовал контрудар. 61-й стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии под командованием полковника Г.С. Антонова заставил отступить 192-й полк немцев. Командир 56-й пехотной дивизии генерал-майор Карл фон Офен (Karl von Oven) определил положение в полосе 192-го полка своей дивизии как «нехорошее». В 20:45 штабом XVII корпуса был отдан приказ, который требовал отвести продвинувшуюся дальше всех на Заполье группу дивизии - 171-й пехотный полк. Отвод был произведён в ночь на 23 июня. Таким образом, приказ на отход, отданный генералом Шлипером частям 45-й пд в Брестской крепости, стал первым, но не единственным за 22 июня немецким приказом на отход на Восточном фронте.
Увы, достигнутый 15-м стрелковым корпусом успех не был развит. Вместо решительного удара по главной группировке XVII армейского корпуса с возможным привлечением 41-й танковой дивизии и перегруппированных с пассивных участков фронта частей Федюнинский ограничился усилением 45-й стрелковой дивизии и локальными задачами. Пассивность и отказ от дальнейших наступательных действий привели к закономерному итогу: следующий день принёс 15-му корпусу неудачи. Действия Федюнинского, который позже станет генерал-полковником, в первый день войны назвать удачными никак нельзя.
Алитус: лучше бы приказ не дошёл
Был на советско-германском фронте и участок, где ухудшения обстановки можно было избежать… простым бездействием. Это Алитус, город на юге Литвы. В нём до войны дислоцировалась 5-я танковая дивизия полковника Ф.Ф. Фёдорова, располагавшая пятью десятками новых Т-34. Утром 22 июня она была выведена из города с целью занять оборону на широком фронте по Неману.
Немецкий лёгкий танк Pz
.Kpfw.II
и расчёт 20-мм зенитного орудия у моста через Неман у Алитуса
Это привело к захвату Алитуса буквально с марша передовыми частями немецкой 7-й танковой дивизии, и танкистам Фёдорова пришлось город отбивать. Если бы 5-я танковая осталась в Алитусе, его штурм обернулся бы для немцев куда большими проблемами; налицо обидный промах, недооценка важности контроля над коммуникациями. Лучше бы приказ на выход из города до штаба соединения утром 22 июня не дошёл.
Пусть враг заплатит по максимуму!
Приведённые примеры показывают, что постройка УРов на новой границе давала Красной армии несомненное преимущество. Неудачи в Прибалтике в немалой степени объясняются низкой готовностью укрепрайонов на этом направлении. Существовал порог полевого заполнения укрепрайонов высокой степени готовности, делающий их непробиваемыми за часы и даже дни, и своевременное выдвижение войск к границе даже до своего полного завершения позволило бы избежать катастрофического развития событий. «Было бы только хуже» - неверное утверждение!
Второй вывод - положительный эффект активных действий. Активность Алябушева и Микушева позволила сдержать немцев даже в неблагоприятных условиях, а пассивность Дементьева и Федюнинского, напротив, способствовала углублению кризиса. Активная стратегия Красной армии в последующие месяцы стала одной из главных причин краха плана «Барбаросса». Однако выбор, где и как «активничать» с пользой для дела, разумеется, был очень непростым. Военное дело - искусство едва ли не в большей степени, чем наука.
Каждый прибавившийся на советской земле крест в начавшейся войне на истощение значил очень много
Третий вывод, который можно сделать, - это необходимость внимания к крупным магистралям. Акцент на борьбу по оси шоссе на Луцк принёс значимый эффект от действий генерала Алябушева, попытка же распылить силы по рубежу Немана в ущерб защите узла дорог привела к негативным последствиям в борьбе полковника Фёдорова за Алитус. Акцент на магистралях, конечно, не гарантировал успеха, но противник в любом случае лишался лёгкой победы.
Главной задачей для Красной армии в первые дни и недели войны, последовавшие за 22 июня 1941 года, стало принуждение противника платить за вполне предсказуемые и предопределённые успехи максимально высокую цену.
генерал-лейтенант Х. Штумпф
| 5-я танковая дивизия
268 танков, 76 бронеавтомобилей |
7-я танковая дивизия 20-я танковая дивизия Около 500 танков |
Сражение за Алитус - одно из первых танковых сражений Великой Отечественной войны . Произошло 22-23 июня 1941 года в Литве в районе Алитуса .
Силы сторон
В районе Алитуса дислоцировалась советская 5-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Чуть дальше от границы в районе Варена (Ораны) располагались части 29-го Литовского территориального корпуса (управление корпуса, артполк и 184-я стрелковая дивизия).
Действия сторон
Немецкие пехотные дивизии остались сражаться с остатками советских войск на западном берегу Немана (23 июня оба армейских корпуса были переподчинены штабу 9-й армии). Тем временем обе немецкие танковые дивизии 39-го мотокорпуса устремились к Алитусу, стремясь захватить оба имевшихся в этом районе моста.
Около полудня 22 июня в районе Алитуса завязался бой боевых групп обеих танковых дивизий вермахта и авангарда советской 5-й танковой дивизии. Подавив авиацией и артиллерией советскую оборону (наступление 3-й танковой группы поддерживал 8-й авиакорпус В. фон Рихтгофена), противнику удалось захватить оба моста и прорваться на восточный берег Немана. Подразделения НКВД , на которые была возложена задача охраны мостов, и сапёры подрывных команд ничего сделать не смогли.
На восточном берегу Немана в бой вступили основные силы советской 5-й танковой дивизии , которые отбросили немецких танкистов к Алитусу. Бой в Алитусе продолжался до позднего вечера 22 июня.
Утром 23 июня основные силы 5-й танковой дивизии оказались окружены на восточном берегу Немана двумя танковыми дивизиями 39-го мотокорпуса. Под давлением превосходящих сил противника около 8-9 часов утра советские танкисты, растратив почти все боеприпасы и горючее, начали отступление к Вильнюсу , сдерживая противника.
Оценка сражения
Литовский 29-й территориальный стрелковый корпус в боях с немецкими войсками практически не участвовал, а некоторые подразделения даже атаковали советские войска. Из 18 тыс. бойцов и командиров на соединение с Красной Армией вышло не более 2 тыс. литовцев.
Оттесненная от Алитуса 5-я танковая дивизия во второй половине дня 23 июня дала бой у южной и юго-западной окраин Вильнюса, в ходе которого снова понесла серьёзные потери. Её остатки отступили на юг, в Белоруссию, где 24 июня в районе Молодечно вошли в подчинение командования 13-й армии Западного фронта . В дивизии оставалось 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий.
25 июня отряд советской 5-й танковой дивизии контратаковал противника в районе Ошмян . Позже её остатки вышли к Борисову , откуда убыла в Калугу на переформирование.
См. также
Напишите отзыв о статье "Сражение за Алитус"
Литература
- Егоров Д. Н. Июнь 41-го. Разгром Западного фронта. - М.: Яуза. Эксмо. 2008. ISBN 978-5-699-27810-7
Ссылки
- Егоров Д. Н.
- Ежов М. В.
Примечания
Отрывок, характеризующий Сражение за Алитус
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
